Исповедь, или Оля, Женя, Зоя

– Тер... тер... тер... – заговорили гуси, поднимая шеи и искоса поглядывая на Олю.

– Какая вы трусиха! – сказал я.

Гусак испортил все дело... Успокоивши Олю, я ушел домой, и малодушное до идиотства личико застряло в моей голове... Оля потеряла для меня всю прелесть. Я отказался от нее.

– Мммммм... – промычала Женя.

– Что ж? – сказала она. – Может быть, у вас и на самом-таки деле нет таланта! Им это лучше знать. В прошлом году Федор Федосеевич со мной целое лето рыбу удил, а вы все пишете, пишете... Как это скучно!

Давали "Фауста". "Фауста", моя дорогая, написал Гуно, а Гуно – величайший музыкант. Идя в театр, я порешил дорогой объясниться с Зоей в любви во время первого действия, которого я не понимаю. Великий Гуно напрасно написал первое действие!

– Чего-то такого особенного... Жаждешь неземного... Любви? Страсти? Да, должно быть... любви... (Я икнул.) Да, любви...

– Я... я... вас не понимаю...

– Я скажу коротко, Зоя Егоровна... Вы, конечно, уж заметили...

– Вы выпейте воды! – посоветовала Зоя.