Жених и папенька

– А вы, я слышал, женитесь! – обратился к Петру Петровичу Милкину на дачном балу один из его знакомых. – Когда же мальчишник справлять будете?

"Черт побери... – подумал Милкин. – Это уж десятый говорит мне про женитьбу на Настеньке. И из чего заключили, черт их возьми совсем! Из того, что ежедневно обедаю у Кондрашкиных, гуляю с Настенькой... Не-ет, пора уж прекратить эти толки, пора, а то того и гляди, что женят, анафемы!.. Схожу завтра объяснюсь с этим болваном Кондрашкиным, чтоб не надеялся попусту, и – айда!"

– Петру Петровичу! – встретил его хозяин. – Как живем-можем? Соскучились, ангел? Хе-хе-хе... Сейчас Настенька придет... На минутку к Гусевым побежала...

– О чем же это вы собираетесь поговорить? – мигнул глазом Кондрашкин. – Хе-хе-хе... Чего же вы смущены так, милаша? Ах, мужчина, мужчина! Беда с вами, с молодежью! Знаю, о чем это вы хотите поговорить! Хе-хе-хе... Давно пора...

– То есть как уезжаете? – спросил Кондрашкин, вытаращив глаза.

– Позвольте-с... – побагровел Кондрашкин. – Я не совсем вас понимаю. Конечно, каждый человек имеет право уезжать... можете вы делать все, что вам угодно, но, милостивый государь, вы... отвиливаете... Нечестно-с!

– Ходил сюда целое лето, ел, пил, обнадеживал, балясы тут с девчонками от зари до зари точил, и вдруг, на тебе, уезжаю!

– Конечно, предложения вы не делали, да разве не видно было, к чему клонились ваши поступки? Каждый день обедал, с Настей по целым ночам под ручку... да нешто все это спроста делается? Женихи только ежедневно обедают, а не будь вы женихом, нешто я стал бы вас кормить? Да-с! нечестно! Я и слушать не желаю! Извольте делать предложение, иначе я... тово...

– В этом и причина? – улыбнулся Кондрашкин. – Только-то? Да душенька ты моя, разве можно найти такую жену, чтоб взглядами была на мужа похожа? Ах, молодец, молодец! Зелень, зелень! Как запустит какую-нибудь теорию, так ей-богу... хе-хе-хе... в жар даже бросает... Теперь взглядами не сошлись, а поживете, так все эти шероховатости и сгладятся... Мостовая, пока новая – ездить нельзя, а как пообъездят ее немножко, то мое почтение!

– Достоин, достоин! Пустяки! Ты славный парень!

– Пустое! Жалованье получаете и слава богу...

– Но ведь я запоем. Во мне наследственный порок!

"Не обманешь черта! – подумал Милкин. – Как ему, однако, дочек спихнуть хочется!"

– Милаша, да кто же их не берет? Хе-хе-хе. Эка, поразил!

– Под су-дом? – обомлел Кондрашкин. – Н-да... новость... Не знал я этого. Действительно, нельзя жениться, покуда судьбы не узнаешь... А вы много растратили?

– Н-да, сумма! Да, действительно, Сибирью история пахнет... Этак девчонка может ни за грош пропасть. В таком случае нечего делать, бог с вами...

– Впрочем, – продолжал Кондрашкин, немного подумав, – если Настенька вас любит, то она может за вами туда следовать. Что за любовь, ежели она жертв боится? И к тому же, Томская губерния плодородная. В Сибири, батенька, лучше живется, чем здесь. Сам бы поехал, коли б не семья. Можете делать предложение!

– Но это не все... – продолжал он вслух. – Меня будут судить не за одну только растрату, но и за подлог.

– Чего это вы так громко плюете?

– Не желаю я знать ваших тайн! Пустяки!