Ненужная победа - Глава 4
Голос графини был тих и дрожал. Глаза бегали, точно пойманные мыши. Ей было ужасно стыдно. А барон опять уже полулежал на траве, упорно глядя в ее прекрасные глаза и злобно, пьяно ухмыляясь. Губы его подергивались нехорошей улыбкой.
– За что вы его ударили? Вы видели, как плакала его дочь?
– Чья дочь? Объяснитесь, барон!
– Еще бы! Вы умеете давать волю своим белым рукам и длинному языку, но не умеете видеть слез! Она до сих пор плачет... Хорошенькая белокурая девочка до сих пор плачет... Она, слабая, нищая, не может отметить графине за своего отца. Я просидел с ними три часа, и она в продолжение трех часов не отнимала рук от глаз... Бедная девочка! Она не выходит у меня из головы со своим плачущим благородным личиком. О, жестокие, сытые, небитые и никогда не оскорбляемые черти!
– Объяснитесь, барон! Кого я била?
– Ну, да! Вы думаете, по вашему лицу я не узнаю, где кошка, которая съела мышку? Стыдно!
Барон приподнялся и протянул руку к хлысту.
– Покажите!
Графиня покорно подала ему хлыст.
– Стыдно! – повторил он и, согнув спиралью хлыст, сломал его на три части и швырнул в сторону.
Графиня окончательно смешалась. Пристыженная, слушающая дерзкое слово первый раз в своей жизни, красная и не знающая, куда спрятать от судейских глаз барона лицо и руки, она не находила слов. Из этого неловкого положения несколько вывело ее одно маленькое обстоятельство. В то время когда Артур ломал хлыст, в стороне, за деревьями, послышались шаги. Через минуту графиня увидала Фрицев. Они вышли из-за деревьев и, с любопытством глядя на графиню и Артура, пошли через поляну. Впереди шел молодой Фриц с длинным удилищем через плечо. За ним, еле-еле передвигая ноги, тащился старый Фриц. В правой руке старого Фрица на веревочке болталась молодая щука.
– Господин Фриц, отчего же вы не в перчатках? – обратилась графиня к молодому Фрицу.
Фриц опустил глаза и, искоса поглядывая на графиню, зашевелил губами.
– Где ваша трость? Отчего вы не с тростью?
Молодой Фриц побледнел и зашагал быстро к деревьям. У деревьев он раз оглянулся и скрылся. Старый Фриц, молча и ни на кого не глядя, поплелся за ним.
– Вы извините меня, – заговорил барон после того, как скрылись за деревьями Фрицы. – Я не хочу вас оскорбить... Но, клянусь честью, я сумел бы отметить за скрипача, если бы вы не были женщиной... Стыдно, Тереза! Мне было стыдно за вас пред девочкой!
Барон поднялся и надел шляпу.
– Вы не находите слов для оправдания... И отлично! К чему лгать? Ваше оправдание – ложь.
– Я еще продолжаю не понимать вас, барон! – сказала графиня.
– Честное слово?
– Да... честное слово...
– Гм... Прощайте! Ваши красивые глаза полны лжи! Слава богу, что вы еще умеете краснеть, когда лжете.
Артур потянулся, кивнул головой и пошел через поляну, к лесной тропинке.
Лоб графини Гольдауген покрылся морщинами. Она мучительно думала, искала в своем мозгу слов и не находила... Ей страстно хотелось оправдать перед Артуром свой поступок, в котором стыдно было сознаться. Пока она думала, кусая свои розовые губы и ломая пальцы, Артур зашел за деревья.
– Барон! – крикнула Тереза. – Постойте!
Вместо ответа графиня услышала только шум шагов удалявшегося Артура.
– Барон! – крикнула еще раз графиня, и ее голос задрожал от боязни, что барон уйдет. Шум от шагов затих.