Графиня взглянула на своего мужа, графа Гольдауген (это был он), и поехала тише.
– Вам доктор запретил быстро ездить, – сказала она. – Поезжайте тише... Что вам нужно?
– Два слова, только.
– Ну?
– Кто он?
– Барон фон Зайниц.
– Фон Зайниц? Он? Так это фон Зайниц? Это тот человек, которого вы когда-то... любили?
– Может быть... Ну да, он. Так что же?
– Гм... Он и теперь красив... Зачем вы позволили ему кричать на себя? Какое он имеет право?
Граф помолчал, кашлянул и спросил:
– Пожалуй, вы его... можете и теперь полюбить? Ведь старая любовь может возвратиться?
– Дайте мне ваш хлыст! – сказала графиня и, взяв у мужа хлыст, сильно дернула за повода и помчалась по просеке. Граф тоже изо всей силы дернул за повод. Лошадь побежала, и он бессильно заболтался на седле. Бедра его ослабели; он поморщился от боли и осадил лошадь. Она пошла тише. Граф проводил глазами свою жену, опустил на грудь голову и задумался.
Дня через три Артур недалеко от домика лесничего Блаухера встретил Терезу. На этот раз она встретилась ему не амазонкой. Она гуляла в крестьянском платье. Платье имело вид обыкновенного, только что сшитого крестьянского платья, но было много дороже черной шелковой амазонки. Вместо разноцветных грушевых гранат на шее ее висели бирюза, изумруды, кораллы и жемчуг. На каждой руке было по массивному браслету. Платье и венгерская куртка были сшиты из дорогой материи.
– Барон! – крикнула она, увидев Артура. – На минутку!
Когда он подошел к ней, она сказала ему:
– Вы вашими словами и уходом – помните? – задали мне задачу. Я вас поняла только после долгого размышления. Теперь я понимаю... Вы намекали на того старика... которого я ударила хлыстом! Да?
– Ну да... В чем же задача?
– Ну, вот! Понимаю теперь, про кого вы говорили... Мне нет надобности оправдываться перед вами, барон, но ради... ради удовлетворения нашего обоюдного чувства справедливости... Я его ударила за дело. Меня, по милости его, сбросила с седла лошадь... Я чуть не сломала себе ногу. И потом... он позволил себе смеяться...
Артур посмотрел в лицо графини и весело засмеялся.
– Полно лгать, ваше сиятельство! – сказал он. – К чему нам кормить друг друга ложью? Не нужно мне ваших оправданий... Да и к чему они? Я вижу первый раз в жизни ваши хорошенькие ножки, и для меня этого совершенно достаточно... Ножки ваши выше всякой критики! Пойдемте, погуляем. Прошу прощения за те дерзости, которыми я угостил вас около "Бронзового оленя". Пьян был...
Артур и Тереза гуляли долго. Беседовали они о самых обыкновенных вещах, много шутили, много смеялись... О старике-музыканте, его дочери, мудрых людях и "шарлатане" не было и помину. Барон не сказал ни одной колкости... Он был любезен, как в былые годы в Вене, в доме Гейленштралей. Когда он проводил Терезу к ее кабриолету, стоявшему недалеко от домика Блаухер, было уже совершенно темно.
– Вы меня поучите стрелять? – спросила Тереза, садясь в кабриолет.
– Сколько хотите...
– Пожалуйста, барон. Я ужасно скучаю. Если вы уменьшите хоть немного мою скуку – вы мне сделаете благодеяние... Честное слово. Поможем друг другу.
Тереза пожала Артуру руку и уехала.