Женитьба

Стариков, гостинодворец.

Степан. Да-с, в той самой.

Подколесин. Да ведь я-то потому тебя спрашивал, что я надворный советник, так мне, понимаешь...

Подколесин. Вот вздор: совсем и не думал.

Подколесин. Я? Ну нет... я еще не совсем согласен.

Комната в доме Агафьи Тихоновны.

Агафья Тихоновна. Нет, мне эти субтильные как-то не того... не знаю... Я ничего не вижу в них...

Арина Пантелеймоновна. А купец пойдет жаловаться в полицию.

Анучкин. Не с папенькой ли прелестной хозяйки дома имею честь говорить?

В сенях раздаются голоса: "Дома?" – "Дома". Потом несколько почти неслышных слов, на которые Фекла отвечает с досадою: "Смотри ты какой!"

Агафья Тихоновна. Право, не знаю. Уж разве не у Бирюшкиных ли?

Яичница. Как же, матушка?..

Стариков. Нет, тут что-то спесьевато. Ай, припомните потом, Агафья Тихоновна, и нас. С моим почтением, господа! (Кланяется и уходит.)

Кочкарев. Ничего, ничего! Ведь я свой, родня, передо мною нечего стыдиться; откройте же ваше личико.

Агафья Тихоновна. Да все как-то нехорошо... они ведь рассердятся.

Кочкарев. Ну вот, очень нужно поправлять стремешку.

Яичница. Да и в ломбард еще заложен! Черти б тебя съели, ведьма ты проклятая! (Притопывая ногой.)

Кочкарев. Да что вам в ней так понравилось?

Жевакин (громко). Нет, позвольте, уж этого я никак не просил вас говорить. Что-нибудь замолвить в мой профит, похвалить – другое дело; а чтобы эдаким образом, эдакими словами – уж извольте разве кого-нибудь другого, а уж я слуга покорный!

Подколесин. Какое-то лето будет – неизвестно.