Фома Гордеев - Глава 11
– О, нет! – воскликнул Смолин, плавным жестом отмахиваясь от слов старика. – Моя цель – поднять значение и цену русской кожи за границей, и вот, вооруженный знанием производства, я строю образцовую фабрику и выпускаю на рынки образцовый товар... Торговая честь страны...
– Много ли, говоришь, капитала-то требуется? – задумчиво спросил Маякин.
– Около трехсот тысяч...
«Столько отец не даст за мной», – подумала Любовь.
– Моя фабрика будет выпускать и кожу в деле, в виде чемоданов, обуви, сбруи, ремней...
– А о каком ты проценте мечтаешь? – спросил старик.
– Я – не мечтаю, я – высчитываю со всей точностью, возможной в наших русских условиях, – внушительно сказал Смолин. – Производитель должен быть строго трезв, как механик, создающий машину... Нужно принимать в расчет трение каждого самомалейшего винтика, если ты хочешь делать серьезное дело серьезно. Я могу дать вам для прочтения составленную мною записочку, основанную мной на личном изучении скотоводства и потребления мяса в России...
– Ишь ты! – усмехнулся Маякин. – Принеси записочку, – любопытно! Видать – ты в Европах недаром время проводил... А теперь – поедим чего-нибудь, по русскому обычаю...
– Как поживаете, Любовь Яковлевна? – спросил Смолин, вооружаясь ножом и вилкой.
– Она у меня скучно живет... – ответил за дочь Маякин. – Домоправительница, все хозяйство на ней лежит, ну и некогда ей веселиться-то...
– И негде, нужно добавить, – сказала Люба. – Купеческих балов и вечеринок я не люблю...
– А театр? – спросил Смолин.
– Тоже редко бываю... не с кем...
– Театр! – воскликнул старик. – Скажите на милость – зачем это там взяли такую моду, чтобы купца диким дураком представлять? Очень это смешно, но – непонятно, потому – неправда! Какой я дурак, ежели в думе я – хозяин, в торговле – хозяин, да и театришко-то мой?.. Смотришь на театре купца и видишь – несообразно с жизнью! Конечно, ежели историческое представляют – примерно. «Жизнь за царя» с пением и пляской али «Гамлета» там, «Чародейку», «Василису» – тут правды не требуется, потому – дело прошлое и нас не касается... Верно или неверно – было бы здорово... Но ежели современность представляешь, – так уж ты не ври! И показывай человека как следует...
Смолин слушал речь старика с вежливой улыбкой на губах и бросал Любови такие взгляды, точно приглашал ее возразить отцу. Немного смущенная, она сказала:
– А все-таки, папаша, в большинстве купеческое сословие необразованно и дико...
– Н-да, – утвердительно кивнув головой, молвил Смолин. – К сожалению, – это печальная истина... А в обществах вы ни в каких не участвуете? Ведь у вас тут много разных обществ...
– Да, – вздохнув, сказала Любовь. – Но я как-то в стороне от всего живу...
– Хозяйство! – вставил отец. – Вон сколько разной дребедени у нас... требуется содержать все на счету, в чистоте и порядке...
Он самодовольно кивнул головой на стол, уставленный серебром, и на горку, полки которой ломились под тяжестью вещей и напоминали о выставке в окне магазина. Смолин осмотрел все это, и на губах его мелькнула ироническая улыбка. Потом он взглянул в лицо Любови; она в его взгляде уловила что-то дружеское, сочувственное ей. Легкий румянец покрыл ее щеки, и она внутренно с робкой радостью сказала про себя:
«Слава богу!..»
Огонь тяжелой бронзовой лампы как будто ярче засверкал в гранях хрустальных ваз, в комнате стало светлей.