Фома Гордеев - Глава 7
– Оттого, что у дураков денег не бывает... Деньги пускают в дело... около дела народ кормится... а ты надо всем тем народом – хозяин... Бог человека зачем создал? А чтобы человек ему молился... Он один был, и было ему одному-то скучно... ну, захотелось власти... А как человек создан по образу, сказано, и по подобию его, то человек власти хочет... А что, кроме денег, власть дает?.. Так-то... Ну, а ты – деньги принес мне?
– Нет... – ответил Фома. От речей старика в голове у него было тяжело и мутно, и он был доволен, что разговор перешел, наконец, на деловую почву.
– Это напрасно! – сказал Щуров, строго нахмурив брови. – Срок прошел – надо платить...
– Получите завтра половину...
– Зачем половину? Все давай!
– Уж очень нам теперь нужны деньги-то...
– А их нет? Однако и мне нужны...
– Подождите!
– Э, брат, ждать не буду! Ты не отец... ваш брат, молокосос, народ ненадежный... в месяц можешь ты все дело спутать... а я от того убыток понесу... Ты мне завтра все подай, а то векселя протестую... У меня это живо!
Фома смотрел на Щурова и удивлялся. Это был совсем не тот старик, что недавно еще говорил словами прозорливца речи о дьяволе... И лицо и глаза у него тогда другие были, – а теперь он смотрел жестко, безжалостно, и на щеках, около ноздрей, жадно вздрагивали какие-то жилки. Фома видел, что, если не заплатить ему в срок, – он действительно тотчас же опорочит фирму протестом векселей...
– Что, видно, плохи дела-то? – усмехнулся Щуров. – Ну, говори начисто – где отцовы деньги рассыпал?
Фоме захотелось испытать старика.
– Дела не очень веселые... – сказал он, хмурясь, – поставок нет... задатков не получили... ну, и трудновато.
– Та-ак!.. Пособить, что ли?
– Сделайте милость... отсрочьте платежи-то, – попросил Фома, скромно опустив глаза.
– Мм... али из дружбы к отцу пособить? Пожалуй, пособлю...
– А на сколько времени отсрочите? – осведомился Фома.
– На полгода...
– Покорно благодарю...
– Не на чем... Одиннадцать тысяч шестьсот за тобой... Ты вот что: перепиши мне векселя на пятнадцать, уплати проценты с этой суммы вперед... а в обеспечение я с тебя закладную на две твои баржи возьму...
Фома встал со стула и, усмехаясь, проговорил:
– Завтра пришлите векселя... я их вам оплачу полностью...
Щуров тоже грузно поднялся со стула и, не спуская глаз под насмешливым взглядом Фомы, спокойно почесывая грудь, сказал:
– И так хорошо...
– Спасибо... за ласку!
– Не даешься ты... а то я бы тебя приласкал! – лениво проговорил старик, оскаливая зубы.
– Н-да! попадешь вам в руки...
– Тепло будет...
– Нагреете, что говорить...
– Ну, однако, паренек, будет! – сурово сказал Щуров. – Хоть ты и думаешь про себя, что неглуп... только рано это... Сыграл вничью, да уж и хвастаться стал!.. А ты у меня выиграй... тогда и пляши от радости... Прощай-ка... Да денежки завтра припаси...
– Не беспокойтесь... Прощайте!
– С богом!
Выйдя за дверь номера, Фома услыхал, как старик зевнул протяжно и громко, а потом запел сиповатым басом:
– «Ми-ило-осердия двери отверзи нам... благословенная богородице...»
Фома унес с собой от старика двойственное чувство! Щуров и нравился ему, и в то же время был противен.
Он вспоминал речи старика о грехе, думал о силе веры его в милосердие бога, и – старик возбуждал в нем чувство, близкое к уважению.