Фома Гордеев - Глава 9

Теперь, вспоминая это, – и многое другое, – он чувствовал стыд за себя и недовольство Сашей. Он смотрел на ее стройную фигуру, слушал ровное дыхание ее и чувствовал, что не любит эту женщину, не нужна ему она. В его похмельной голове медленно зарождались какие-то серые, тягучие мысли. Как будто все, что он пережил за это время, скрутилось в нем в клубок тяжелый и сырой, и вот теперь клубок этот катается в груди его, потихоньку разматываясь, и его вяжут тонкие, серые нити.

«Что это со мной происходит? – думал он. – Кто я такой?»

Его поразил этот вопрос, и он остановился над ним, пытаясь додуматься – почему он не может жить спокойно и уверенно, как другие живут? Ему стало еще более совестно от этой мысли, он завозился на сене и с раздражением толкнул локтем Сашу.

– Тише!.. – сквозь сон сказала она.

– Ну, ладно, не велика барыня! – пробормотал Фома.

– Что?

– Ничего...

Она повернулась спиной к нему и, сладко зевнув, заговорила лениво:

– Видела во сне, будто опять арфисткой стала. Пою соло, а против меня стоит большущая, грязная собака, оскалила зубы и ждет, когда я кончу... А мне – страшно ее... и знаю я, что она сожрет меня, как только я перестану петь... и вот я все пою, пою... и вдруг будто не хватает у меня голосу... Страшно! А она – щелкает зубами... К чему это?..

– Погоди болтать! – угрюмо остановил ее Фома. – Ты вот что скажи: что ты про меня знаешь?

– А вот знаю, что проснулся ты, – не поворачиваясь к нему, ответила она.

– Это верно – проснулся я, – задумчиво молвил Фома и, закинув руки за голову, продолжал: – Оттого тебя и спрашиваю – какой я, по-твоему, человек?

– Похмельный, – зевнув, ответила Саша.

– Александра! – просительно воскликнул Фома. – Не балуй! Ты скажи по совести, что ты обо мне думаешь?

– Ничего не думаю! – сухо ответила она.

Он тяжело вздохнул и замолчал. Полежав с минуту тоже молча, Саша заговорила обычным своим, равнодушным голосом:

– Скажи ему! С какой это стати стану я думать о всяком? Мне о себе подумать и то – некогда... А может, не хочется...

Фома сухо засмеялся и сказал:

– Мне бы не хотеть ничего!..

Женщина подняла голову с подушки, заглянула в лицо Фомы и снова легла, говоря:

– Мудришь ты... Смотри – добра от этого тебе не будет... Ничего я не могу сказать про тебя... Ну, вот скажу я тебе – других ты лучше... Что же из этого будет?

– А почему лучше? – задумчиво спросил Фома.

– Да – так! Песню хорошую поют – плачешь ты... подлость человек делает – бьешь его... С женщинами – прост, не охальничаешь над ними... Ну, и удалым можешь быть...

Все это не удовлетворяло Фому.

– Не то ты говоришь! – тихо сказал он.

– Ну, я не знаю, чего тебе надо... Баржу поднимут – что будем делать?

– Что нам делать? – спросил Фома.

– В Нижний поедем или в Казань?

– Зачем?

– Кутнем...

– Не хочу я больше кутить...

Оба они долго молчали, не глядя друг на друга.

– Тяжелый у тебя характер, – заговорила Саша. – Скучный.

– Пьянствовать я больше не буду! – твердо сказал Фома.

– Врешь! – возразила Саша спокойно.

– Вот увидишь! Ты что думаешь – хорошо так жить?

– Увижу.

– Нет, ты скажи – хорошо?

– А – что лучше?

Фома посмотрел на нее сбоку и с раздражением сказал:

– Экие у тебя слова – противные!..

– И тут не угодила! – усмехнувшись, молвила Саша.

– Нар-род! – говорил Фома, болезненно сморщив лицо. – Живут тоже... а как? Лезут куда-то... Таракан ползет – и то знает, куда и зачем ему надо, а ты – что? Ты – куда?..