Мать - Часть 2 - Глава 8

– Хорошо это – ездить везде и много видеть! – говорила она Николаю по вечерам. – Понимаешь, как строится жизнь. Оттирают, откидывают народ на край ее, обиженный, копошится он там, но – хочет не хочет, а думает – за что? Почему меня прочь отгоняют? Почему всего много, а голоден я? И сколько ума везде, а я глуп и темен? И где он, бог милостивый, пред которым нет бога того и бедного, но все – дети, дорогие сердцу? Возмущается понемногу народ жизнью своей, – чувствует, что неправда задушит его, коли он не подумает о себе!

И все чаще она ощущала требовательное желание своим языком говорить людям о несправедливостях жизни; иногда – ей трудно было подавить это желание – Николай, заставая ее над картинками, улыбаясь, рассказывал что-нибудь всегда чудесное. Пораженная дерзостью задач человека, она недоверчиво спрашивала Николая:

– Да разве это можно?

И он настойчиво, с непоколебимой уверенностью в правде своих пророчеств, глядя через очки в лицо ее добрыми глазами, говорил ей сказки о будущем.

– Желаниям человека нет меры, его сила – неисчерпаема! Но мир все-таки еще очень медленно богатеет духом, потому что теперь каждый, желая освободить себя от зависимости, принужден копить не знания, а деньги. А когда люди убьют жадность, когда они освободят себя из плена подневольного труда...

Она редко понимала смысл его слов, но чувство спокойной веры, оживлявшее их, становилось все более доступно для нее.

– На земле слишком мало свободных людей, вот ее несчастие! – говорил он.

Это было понятно – она знала освободившихся от жадности и злобы, она понимала, что, если бы таких людей было больше, – темное и страшное лицо жизни стало бы приветливее и проще, более добрым и светлым.

– Человек невольно должен быть жестоким! – с грустью говорил Николай.

Она утвердительно кивала головой, вспоминая речи хохла.