Мать - Часть 2 - Глава 11

– Теперь он говорит – товарищи! И надо слышать, как он это говорит. С какой-то смущенной, мягкой любовью, – этого не передашь словами! Стал удивительно прост и искренен, и весь переполнен желанием работы. Он нашел себя, видит свою силу, знает, чего у него нет; главное, в нем родилось истинно товарищеское чувство...

Власова слушала речь Саши, и ей было приятно видеть суровую девушку смягченной, радостной. Но в то же время где-то глубоко в ее душе зарождалась ревнивая мысль:

«А как же Паша-то?..»

– Он, – продолжала Саша, – весь охвачен мыслями о товарищах, и знаете, в чем убеждает меня? В необходимости устроить для них побег, да! Он говорит, что это очень просто и легко...

Софья подняла голову и оживленно сказала:

– А вы как думаете, Саша? Это – мысль!

Чашка чая в руке матери задрожала. Саша нахмурила брови, сдерживая свое оживление, помолчала и серьезным голосом, но радостно улыбаясь, сбивчиво проговорила:

– Если действительно все так, как он говорит, – мы должны попытаться! Это наша обязанность!..

Она покраснела, опустилась на стул, замолчала. «Милая ты моя, милая!» – улыбаясь, думала мать. Софья тоже улыбнулась, а Николай, мягко глядя в лицо Саши, тихо засмеялся. Тогда девушка подняла голову, строго посмотрела на всех и, бледная, сверкнув глазами, сухо, с обидой в голосе, сказала:

– Вы смеетесь, я понимаю вас... Вы считаете меня лично заинтересованной?

– Почему, Саша? – лукаво спросила Софья, вставая и подходя к ней. Вопрос этот показался матери лишним и обидным для девушки, она вздохнула и, подняв бровь, с упреком посмотрела на Софью.

– Но – я отказываюсь! – воскликнула Саша. – Я не приму участия в решении вопроса, если вы будете рассматривать его...

– Перестаньте, Саша! – спокойно сказал Николай. Мать тоже подошла к ней и, наклонясь, осторожно погладила ее голову. Саша схватила ее руку и, подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула в лицо матери. Та улыбнулась и, не найдя, что сказать Саше, печально вздохнула. А Софья села рядом с Сашей на стул, обняла за плечи и, с любопытной улыбкой заглядывая ей в глаза, сказала:

– Вы чудачка!..

– Да, я, кажется, наглупила...

– Как могли вы подумать... – продолжала Софья. Но Николай деловито и серьезно прервал ее:

– Об устройстве побега, если он возможен, – не может быть двух мнений. Прежде всего – мы должны знать, хотят ли этого заключенные товарищи...

Саша опустила голову.

Софья, закуривая папиросу, взглянула на брата и широким жестом бросила спичку куда-то в угол.

– Как, чай, им не хотеть! – вздохнув, сказала мать. – Только не верю я, что можно это...

Все молчали, а ей так хотелось послушать еще о возможности побега!

– Мне нужно повидаться с Весовщиковым! – сказала Софья.

– Завтра я скажу вам, когда и где! – негромко ответила Саша.

– Что он будет делать? – спросила Софья, расхаживая по комнате.

– Его решили пристроить наборщиком в новую типографию, до того времени поживет у лесничего.

Брови Саши нахмурились, лицо приняло обычное суровое выражение, и голос звучал сухо. Николай подошел к матери, перемывавшей чашки, и сказал ей:

– Вы послезавтра на свидание идете, так надо передать Павлу записку. Понимаете – нужно знать...

– Я понимаю, понимаю! – торопливо отозвалась она. – Я уж передам...

– Я ухожу! – заявила Саша и, быстро, молча пожав всем руки, шагая как-то особенно твердо, ушла, прямая и сухая.

Софья положила руки на плечи матери и, покачивая ее на стуле, с улыбкой спросила:

– Вы, Ниловна, любили бы такую дочь?..