Мать - Часть 2 - Глава 27

– Ну-ну! Ловко вы! Коли надолго вас хватит – одолеете вы стариков, – напор у вас большой!.. Прощайте, желаю вам всякого доброго! И к людям – подобрее, а? Прощай, Ниловна! Увидишь Павла, скажи – слышал, мол, речь его. Не все понятно, даже страшно иное, но – скажи – верно!

Он приподнял шапку и степенно повернул за угол улицы.

– Хороший, должно быть, человек! – заметила Саша, проводив его улыбающимся взглядом своих больших глаз.

Матери показалось, что сегодня лицо девушки мягче и добрее, чем всегда.

Дома они сели на диван, плотно прижавшись друг к другу, и мать, отдыхая в тишине, снова заговорила о поездке Саши к Павлу. Задумчиво приподняв густые брови, девушка смотрела вдаль большими мечтающими глазами, по ее бледному лицу разлилось спокойное созерцание.

– Потом, когда родятся у вас дети, – приеду я к вам, буду нянчиться с ними. И заживем мы там не хуже здешнего. Работу Паша найдет, руки у него золотые...

Окинув мать пытливым взглядом, Саша спросила:

– А вам разве не хочется сейчас ехать за ним?

Вздохнув, мать сказала:

– На что я ему? Только помешаю, в случае побега. Да и не согласился бы он...

Саша кивнула головой.

– Не согласится.

– К тому же я – при деле! – добавила мать с легкой гордостью.

– Да! – задумчиво отозвалась Саша. – Это хорошо...

И вдруг, вздрогнув, как бы сбрасывая с себя что-то, заговорила просто и негромко:

– Жить он там не станет. Он – уйдет, конечно...

– А как же вы?.. И дитя, в случае?..

– Там увидим. Он не должен считаться со мной, и я не буду стеснять его. Мне будет тяжело расстаться с ним, но, разумеется, я справлюсь. Я не стесню его, нет.

Мать почувствовала, что Саша способна сделать так, как говорит, ей стало жалко девушку. Обняв ее, она сказала:

– Милая вы моя, трудно вам будет!

Саша мягко улыбнулась, прижимаясь к ней всем телом.

Явился Николай, усталый, и, раздеваясь, торопливо заговорил:

– Ну, Сашенька, вы убирайтесь, пока целы! За мной с утра гуляют два шпиона, и так открыто, что дело пахнет арестом. У меня – предчувствие. Что-то где-то случилось. Кстати, вот у меня речь Павла, ее решено напечатать. Несите ее к Людмиле, умоляйте работать быстрее. Павел говорил славно, Ниловна!.. Берегитесь шпионов, Саша...

Говоря, он крепко растер озябшие руки и, подойдя к столу, начал поспешно выдвигать ящики, выбирая из них бумаги, одни рвал, другие откладывал в сторону, озабоченный и растрепанный.

– Давно ли я все вычистил, а уж опять вот сколько накопилось всякой всячины, – черт! Видите ли, Ниловна, вам, пожалуй, тоже лучше не ночевать дома, а? Присутствовать при этой музыке довольно скучно, а они могут и вас посадить, – вам же необходимо будет поездить туда и сюда с речью Павла...

– Ну, на что я им? – сказала мать.

Николай, помахивая кистью руки перед глазами, уверенно сказал:

– У меня есть нюх. К тому же вы могли бы помочь Людмиле, а? Идите-ка подальше от греха...

Возможность принять участие в печатании речи сына была приятна ей, она ответила:

– Коли так – я уйду.

И, неожиданно для себя самой, сказала уверенно, но негромко:

– Теперь я ничего не боюсь, – слава тебе, Христе!

– Чудесно! – воскликнул Николай, не глядя на нее. – Вот что – вы мне скажите, где чемодан мой и мое белье, а то вы забрали все в свои хищнические руки, и я совершенно лишен возможности свободно распоряжаться личной собственностью.

Саша молча жгла в печке обрывки бумаг и, когда они сгорали, тщательно мешала пепел с золой.