Мать - Часть 1 - Глава 15
– А я смотрю – полная вы такая, думала, замуж вышли, ребеночка ждете. Ой-ой, сколько принесли! Неужели пешком?
– Да! – сказала Сашенька. Она теперь снова стала стройной и тонкой, как прежде. Мать видела, что щеки у нее ввалились, глаза стали огромными и под ними легли темные пятна.
– Только что выпустили вас, – вам бы отдохнуть, а вы! – вздохнув и качая головой, сказала мать.
– Нужно! – ответила девушка вздрагивая. – Скажите, как Павел Михайлович, – ничего?.. Не очень взволновался?
Спрашивая, Сашенька не смотрела на мать; наклонив голову, она поправляла волосы, и пальцы ее дрожали.
– Ничего! – ответила мать. – Да ведь он себя не выдаст.
– Ведь у него крепкое здоровье? – тихо проговорила девушка.
– Не хворал, никогда! – ответила мать. – Дрожите вы вся. Вот я чаем вас напою с вареньем малиновым.
– Это хорошо бы! Только стоит ли вам беспокоиться? Поздно. Давайте, я сама...
– Усталая-то? – укоризненно отозвалась мать, принимаясь возиться около самовара. Саша тоже вышла в кухню, села там на лавку и, закинув руки за голову, заговорила:
– Все-таки, – ослабляет тюрьма. Проклятое безделье! Нет ничего мучительнее. Знаешь, как много нужно работать, и – сидишь в клетке, как зверь...
– Кто вознаградит вас за все? – спросила мать. И, вздохнув, ответила сама себе:
– Никто, кроме господа! Вы, поди-ка, тоже не верите в него?
– Нет! – кратко ответила девушка, качнув головой.
– А я вот вам не верю! – вдруг возбуждаясь, заявила мать. И, быстро вытирая запачканные углем руки о фартук, она с глубоким убеждением продолжала: – Не понимаете вы веры вашей! Как можно без веры в бога жить такою жизнью?
В сенях кто-то громко затопал, заворчал, мать вздрогнула, девушка быстро вскочила и торопливо зашептала:
– Не отпирайте! Если это – они, жандармы, вы меня не знаете!.. Я – ошиблась домом, зашла к вам случайно, упала в обморок, вы меня раздели, нашли книги, – понимаете?
– Милая вы моя, – зачем? – умиленно спросила мать.
– Подождите! – прислушиваясь, сказала Сашенька. – Это, кажется, Егор...
Это был он, мокрый и задыхающийся от усталости.
– Ага! Самоварчик? – воскликнул он. – Это лучше всего в жизни, мамаша! Вы уже здесь, Сашенька?
Наполняя маленькую кухню хриплыми звуками, он медленно стаскивал тяжелое пальто и, не останавливаясь, говорил:
– Вот, мамаша, девица, неприятная для начальства! Будучи обижена смотрителем тюрьмы, она объявила ему, что уморит себя голодом, если он не извинится перед ней, и восемь дней не кушала, по какой причине едва не протянула ножки. Недурно? Животик-то у меня каков?
Болтая и поддерживая короткими руками безобразно отвисший живот, он прошел в комнату, затворил за собою дверь, но и там продолжал что-то говорить.
– Неужто восемь дней не кушали вы? – удивленно спросила мать.
– Нужно было, чтобы он извинился предо мной! – отвечала девушка, зябко поводя плечами. Ее спокойствие и суровая настойчивость отозвались в душе матери чем-то похожим на упрек.
«Вот как!..» – подумала она и снова спросила:
– А если бы умерли?
– Что же поделаешь! – тихо отозвалась девушка. – Он все-таки извинился. Человек не должен прощать обиду.
– Да-а... – медленно отозвалась мать. – А вот нашу сестру всю жизнь обижают...
– Я разгрузился! – объявил Егор, отворяя дверь. – Самоварчик готов? Позвольте, я его втащу...
Он поднял самовар и понес его, говоря: