Мать - Часть 1 - Глава 25
– Есть и о крепостном праве! – сказал Павел, давая ему другую книгу. Ефим взял ее, повертел в руках и, отложив в сторону, спокойно сказал:
– Это – прошло!
– Вы сами – имеете надел? – осведомился Павел.
– Мы? Имеем! Трое нас братьев, а надела – четыре десятины. Песочек – медь им чистить хорошо, а для хлеба – неспособная земля!..
Помолчав, он продолжал:
– Я от земли освободился, – что она? Кормить не кормит, а руки вяжет. Четвертый год в батраки хожу. А осенью мне в солдаты идти. Дядя Михаиле говорит – не ходи! Теперь, говорит, солдат посылают народ бить. А я думаю идти. Войско и при Степане Разине народ било и при Пугачеве. Пора это прекратить. Как по-вашему? – спросил он, пристально глядя на Павла.
– Пора! – с улыбкой ответил тот. – Только – трудно! Надо знать, что говорить солдатам и как сказать...
– Поучимся – сумеем! – сказал Ефим.
– Если начальство на этом поймает – расстрелять может, – закончил Павел, с любопытством глядя на Ефима.
– Оно – не помилует! – спокойно согласился парень и снова начал рассматривать книги.
– Пей чай, Ефим, скоро ехать! – заметил Рыбин.
– Сейчас! – отозвался парень и снова спросил: – Революция – бунт?
Пришел Андрей, красный, распаренный и угрюмый. Молча пожал руку Ефима, сел рядом с Рыбиным и, оглянув его, усмехнулся.
– Что невесело смотришь? – спросил Рыбин, ударив его ладонью по колену.
– Да так, – ответил хохол.
– Тоже рабочий? – спросил Ефим, кивая головой на Андрея.
– Тоже! – ответил Андрей. – А что?
– Он первый раз фабричных видит! – объяснил Рыбин. – Народ, говорит, особенный...
– Чем? – спросил Павел.
Ефим внимательно осмотрел Андрея и сказал:
– Кость у вас острая. Мужик круглее костью...
– Мужик спокойнее на ногах стоит! – добавил Рыбин. – Он под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует – земля! А фабричный – вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня – здесь, завтра – там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что – прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше, не сходя с места. Вон мать пришла!
Ефим подошел к Павлу, спросив:
– Может, дадите мне книжку какую-нибудь?
– Пожалуйста! – охотно отозвался Павел.
Глаза парня жадно вспыхнули, и он быстро заговорил:
– Я ворочу! Наши тут поблизости деготь возят, они и привезут.
Рыбин, уже одетый, туго подпоясанный, сказал Ефиму:
– Едем, пора!
– Вот, почитаю я! – воскликнул Ефим, указывая на книги и широко улыбаясь.
Когда они ушли, Павел оживленно воскликнул, обращаясь к Андрею:
– Видел чертей?..
– Да-а! – медленно протянул хохол. – Как тучи...
– Михайло-то? – воскликнула мать. – Будто и не жил на фабрике, совсем мужиком стал! И какой страшный!
– Жаль, не было тебя! – сказал Павел Андрею, который хмуро смотрел в свой стакан чая, сидя у стола. – Вот посмотрел бы ты на игру сердца, – ты все о сердце говоришь! Тут Рыбин таких паров нагнал, – опрокинул меня, задавил!.. Я ему и возражать но мог. Сколько в нем недоверия к людям, и как он их дешево ценит! Верно говорит мать – страшную силу несет в себе этот человек!..
– Это я видел! – угрюмо сказал хохол. – Отравили людей! Когда они поднимутся – они будут все опрокидывать подряд! Им нужно голую землю, – и они оголят ее, все сорвут!
Он говорил медленно, и было видно, что думает о другом.
Мать осторожно дотронулась до него.
– Ты бы встряхнулся, Андрюша!
– Подождите, ненько, родная моя! – тихо и ласково попросил хохол.
И вдруг, возбуждаясь, он заговорил, ударив рукой по столу: