На дне - Действие второе
(Пепел хватает его за шиворот и встряхивает. На печи раздается громкая возня и воющее позевыванье. Пепел выпускает Костылева, старик с криком бежит в сени.)
Пепел (вспрыгнув на нары). Кто это... кто на печи?
Лука (высовывая голову). Ась?
Пепел. Ты?!
Лука (спокойно). Я... я самый... О господи Исусе Христе!
Пепел (затворяет дверь в сени, ищет запора и не находит). А, черти... Старик, слезай!
Лука. Сейча-ас... лезу...
Пепел (грубо). Ты зачем на печь залез?
Лука. А куда надо было?
Пепел. Ведь... ты в сени ушел?
Лука. В сенях, браточек, мне, старику, холодно...
Пепел. Ты... слышал?
Лука. А – слышал! Как не слышать? Али я – глухой? Ах, парень, счастье тебе идет... Вот идет счастье!
Пепел (подозрительно). Какое счастье? В чем?
Лука. А вот в том, что я на печь залез.
Пепел. А... зачем ты там возиться начал?
Лука. Затем, значит, что – жарко мне стало... на твое сиротское счастье... И – опять же – смекнул я, как бы, мол, парень-то не ошибся... не придушил бы старичка-то...
Пепел. Да-а... я это мог... ненавижу...
Лука. Что мудреного? Ничего нет трудного... Часто эдак-то ошибаются...
Пепел (улыбаясь). Ты – что? Сам, что ли, ошибся однажды?
Лука. Парень! Слушай-ка, что я тебе скажу: бабу эту – прочь надо! Ты ее – ни-ни! – до себя не допускай... Мужа – она и сама со света сживет, да еще половчее тебя, да! Ты ее, дьяволицу, не слушай... Гляди – какой я? Лысый... А отчего? От этих вот самых разных баб... Я их, баб-то, может, больше знал, чем волос на голове было... А эта Василиса – она... хуже черемиса!
Пепел. Не понимаю я... спасибо тебе сказать, или ты... тоже...
Лука. Ты – не говори! Лучше моего не скажешь! Ты слушай: которая тут тебе нравится, бери ее под руку да отсюда – шагом марш! – уходи! Прочь уходи...
Пепел (угрюмо). Не поймешь людей! Которые – добрые, которые – злые?.. Ничего не понятно...
Лука. Чего там понимать? Всяко живет человек... как сердце налажено, так и живет... сегодня – добрый, завтра – злой... А коли девка эта за душу тебя задела всурьез... уйди с ней отсюда, и кончено... А то – один иди... Ты – молодой, успеешь бабой обзавестись...
Пепел (берет его за плечо). Нет, ты скажи – зачем ты все это...
Лука. Погоди-ка, пусти... Погляжу я на Анну... чего-то она хрипела больно... (Идет к постели Анны, открывает полог, смотрит, трогает рукой. Пепел задумчиво и растерянно следит за ним.) Исусе Христе, многомилостивый! Дух новопреставленной рабы твоей Анны с миром прими...
Пепел (тихо). Умерла?.. (Не подходя, вытягивается и смотрит на кровать.)
Лука (тихо). Отмаялась!.. А где мужик-то ее?
Пепел. В трактире, наверно...
Лука. Надо сказать...
Пепел (вздрагивая). Не люблю покойников...
Лука (идет к двери). За что их любить?.. Любить – живых надо... живых...
Пепел. И я с тобой...
Лука. Боишься?
Пепел. Не люблю...
(Торопливо выходят. Пустота и тишина. За дверью в сени слышен глухой шум, неровный, непонятный. Потом – входит Актер.)
Актер (останавливается, не затворяя двери, на пороге и, придерживаясь руками за косяки, кричит). Старик, эй! Ты где? Я – вспомнил... слушай. (Шатаясь, делает два шага вперед и, принимая позу, читает.)
Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не умеет, –
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!
(Наташа является сзади Актера в двери.)
Актер. Старик!..
Если бы завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло,
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь...
Наташа (смеется). Чучело! Нализался...