Детство Никиты - Битва

С этой стороны на сугроб влезли товарищи – Алешка, Нил, Ванька Черные Уши, Петрушка – бобылев племянник и еще совсем маленький мальчик с большим животом, закутанный крест-накрест в материнский платок. С той стороны тоже прибыло мальчиков пять-шесть. Они кричали:

– Эй, вы, конопатые, идите сюда, мы вам ототрем веснушки!

– Кузнецы косоглазые, мышь подковали! – кричал с этой стороны Мишка Коряшонок.

– Лягушки, лягушата!

Набралось с обеих сторон до сорока мальчишек. Но начинать – не начинали, было боязно. Кидались снегом, показывали носы. С той стороны кричали: "Лягушки, лягушата!", с этой: "Кузнецы косоглазые!" То и другое было обидно. Вдруг между кончанскими появился небольшого роста, широкий курносый мальчик. Растолкал товарищей, с развальцем спустился с сугроба, подбоченился и крикнул:

– Лягушата, выходи, один на один!

Это и был знаменитый Степка Карнаушкин с заговоренным кулаком.

Кончанские кидали кверху шапки, свистели пронзительно. На этой стороне мальчишки притихли. Никита оглянулся. Конопатые стояли насупясь. Алешка и Ванька Черные Уши подались назад, маленький мальчик в мамином платке таращил на Карнаушкина круглые глаза, готовился дать реву, Мишка Коряшонок ворчал, оттягивая кушак под живот:

– Не таких укладывал, тоже – невидаль. Начинать неохота, а то – рассержусь, я ему так дам – шапка на две сажени взовьется.

Степка Карнаушкин, видя, что никто не хочет с ним биться, махнул рукавицей своим:

– Вали, ребята!

И кончанские с криком и свистом посыпались с сугроба.

Конопатые дрогнули, за ними побежал Мишка, Ванька Черные Уши и наконец все мальчики, побежал и Никита. Маленький в платке сел в снег и заревел.

Наши пробежали Артамонов двор и двор Черноухова и взобрались на сугроб. Никита оглянулся. Позади на снегу лежал Алешка, Нил и пять наших, – кто упал, кто лег сам со страха, – лежачего бить было нельзя.

Никите стало, – хоть плачь, – обидно и стыдно: струсили, не приняли боя. Он остановился, сжал кулаки и сейчас же увидел бегущего на него Степку Карнаушкина, курносого, большеротого, с вихром из-под бараньей шапки.

Никита нагнул голову и, шагнув навстречу, изо всей силы ударил Степку в грудь. Степка мотнул головой, уронил шапку и сел в снег.

– Эх ты, – сказал он, – будя...

Кончанские сейчас же остановились. Никита пошел на них, и они подались. Перегоняя Никиту, с криком: "Наша берет!" – всею стеною кинулись на кончанских наши. Кончанские побежали. Их гнали дворов пять, покуда все они не полегли.

Никита возвращался на свой конец, взволнованный, разгоряченный, посматривая, с кем бы еще схватиться. Его окликнули. За амбарушкой стоял Степка Карнаушкин. Никита подошел, Степка глядел на него исподлобья.

– Ты здорово мне дал, – сказал он, – хочешь дружиться?

– Конечно, хочу, – поспешно ответил Никита.

Мальчики, улыбаясь, глядели друг на друга. Степка сказал:

– Давай поменяемся.

– Давай.

Никита подумал, что бы отдать ему самое лучшее, и дал Степке перочинный ножик с четырьми лезвиями. Степка сунул его в карман и вытащил оттуда свинчатку – бабку, налитую свинцом.

– На. Не потеряй, дорого стоит.