Пётр Первый - Книга первая - Глава 7
– Милая жизнь... Слышь, и собаки здесь лают без ярости... Парадиз... Вспомню Москву, – так бы сжег ее...
– Хлев, это верно...
– Сидят на старине – ж...па сгнила... Землю за тысячу лет пахать не научились... Отчего сие? Курфюрст Фридрих – умный человек: к Балтийскому морю нам надо пробиваться – вот что... И там бы город построить новый – истинный парадиз... Гляди, – звезды здесь ярче нашего...
– А у нас бы, мин херц, кругом бы тут все обгадили...
– Погоди, Алексаша, вернусь – дух из Москвы вышибу...
– Только так и можно...
Вошли в трактир. Над большим очагом и на дубовой балке под потолком висели окорока и колбасы, от пылающего хвороста блестела медная посуда. Трактирщик низко кланялся, ухмыляясь красной, как кастрюля, рожей. Спросили пива, и – только расположились закусывать – с улицы вошел кавалер.
Был он в высокой – конусом – широкополой шляпе, в суконном плаще, задевающем за шпоры. Кивнул трактирщику, чтобы тот удалился, подскакнул, захватил спереди шляпу и начал раскланиваться, шпагой задирая плащ, летая по кухне. Петр и Алексашка, разинув рты, глядели на него. Кавалер сказал на мягком наречии:
– Ее светлость курфюрстина ганноверская, Софья, с дочерью Софьей-Шарлоттой, курфюрстиной бранденбургской, и сыном кронпринцем Георгом-Людовиком, августейшим наследником английского престола, и герцогом Цельским, также придворными ее светлости дамами и кавалерами, покинув Ганновер, поспешили навстречу вашему царскому величеству с единственным намерением вознаградить себя за утомительную дорогу и неудобства ночлега – знакомством с необыкновенным и славным царем московским...
Коппенштейн, – таково было имя кавалера, – просил Петра пожаловать к ужину: курфюрстина с дочерью не садятся за стол, ожидая гостя... Петр половину только понял из сказанного и до того испугался, – едва не дернул на улицу...
– Не могу, – сказал заикаясь, – зело тороплюсь... Да и время позднее... Назад когда из Голландии поеду, тогда разве...
Плащ и шляпа Коппенштейна опять полетели по кухне. Он настаивал, не смущаясь. Алексашка шепнул по-русски:
– Не отвяжется... Лучше сходи на часок, мин херц, – немцы обидчивы...
Петр с досады оторвал пуговицу на камзоле. Согласился с условием, чтобы их с Алексашкой провели как-нибудь задним ходом, в безлюдстве, и чтоб за столом была одна курфюрстина, в крайности – с дочерью. Нахлобучил на глаза пыльный треух, с тоской взглянул на колбасы над очагом.
На улице ждала карета.
8
Курфюрстина Софья с дочерью Софьей-Шарлоттой сидели у накрытого к ужину стола, перед камином, занавешенным из-за уродства китайской тканью. Мать и дочь мужественно терпели все неудобства в средневековом замке, предоставленном им местным помещиком. Несколько современных шпалер и ковров едва прикрывали облупленные кирпичные стены, где высоко под сводами несомненно водились совы. Спешно добытые хозяином шелковые креслица стояли на плиточном полу, истертом сапогами рыжебородых рыцарей и подковами рыцарских жеребцов. Отовсюду пахло мышами и пылью. Дамы содрогнулись при мысли о грубости нравов, слава создателю, исчезнувших навсегда. Их взор утешала висевшая на ржавом крюке, предназначенном для щитов и панцирей, большая картина, она изображала роскошное изобилие: прилавок с грудой морских рыб и лангустов, связки битой птицы, овощи и фрукты, кабаны, пораженные копьями... Краски излучали солнечный свет...