Пётр Первый - Книга вторая - Глава 3
– По оврагам скрываемся, Иван Васильевич. Ночью только и придешь за куском хлеба. Это разве жизнь?..
– Атаман, скоро ли гиль-то начнется?
Роман Борисович, не замечая, как ветер прохватывает его под накинутой на голову шубейкой, приложил глаза к щели в воротах. Различил (при смутном свете звезд): несколько мужиков понуро стоят около санок с ковровым задком, в них, держа вожжи, – широкий человек в чепане, в казацкой шапке, борода будто обрызгана известью, – пегая. "Ой, ой, этого вора я где-то видел", – страшась, подумал Роман Борисович.
Один из мужиков, – наклоняясь над задком саней:
– На Дону что слышно, атаман?
Пегобородый, перебрав вожжи, ответил важно:
– До лета ждите...
Мужики придвинулись:
– Войны, что ли, ждут?
– Вот дал бы Господь...
– Поскорее чем бы нибудь это кончилось...
– Кончится, кончится, – с угрозой пробасил пегобородый. – Зубы у нас есть. – Он сильно повернулся в санях: – Ребята, у кого коня я поставлю?
– Иван Васильевич, ко мне бы... Да черт принес вчера боярина с бабами... Озорничают-то как... Сено, солому раскидали, овес припрятал, – нашли, не поверишь – по ведру засыпают коням... А что мне с него, – он и копейки не даст...
Пегобородый раскрыл рот.
– Ха... – засмеялся. – Ха-ха... Возьми под облучком у меня в мешке ножик... Добудь копейку... Так-то, мужички невольные... (Натянул вожжи.) Ну, – к кому же?
Один кинулся от саней:
– Ко мне, Иван Васильевич, у меня просторно...
Только сейчас вдруг Романа Борисовича пробрало холодом. Постукивая зубами, поспешил в темную избу.
– Авдотья... – тряс угоревшую во сне княгиню. – Куда пистолеты мои засунула? Вставайте, Ольга, Антонида... Огонь вздуйте... Куда сунули кремень, огниво... Мишка, Ванька, вставайте – запрягать...
...............................
Бревенчатый новостроенный царский дворец стоял за рекой, на полуострову, между старым и новым руслами. Петр там почти что и не жил, – ночевал, где застанет его ночь. Во дворце остановилась Наталья Алексеевна с царевичем и вдовая царица Прасковья с дочерьми – Анной Ивановной, Екатериной Ивановной и Прасковьей Ивановной. Туда же вповалку разместили приехавших на празднество боярынь с боярышнями. Из дворца выйти было некуда, кругом – болота, ручьи. Из окон видны одни дощатые крыши корабельных складов, ярко-желтые остовы кораблей на стапелях (по берегу старого Воронежа), овраги с грязным снегом да холмы, щетинистые от пней.
Буйносовы девы в ожидании балов и фейерверков томились у окошка, – вот уж не нашли плоше места! Ни рощи – погулять, ни бережков – посидеть, кругом – тина, мусор, щепки... С берега, с желтых кораблей несутся стукотня, мужичьи крики. Туда часто подъезжали верхами кучи кавалеров. Но девы только, – ах!.. – издали на стройных всадников. Никто не знал, когда начнутся развлечения. Теперь по ночам у кораблей зажигали костры – работали всю ночь. Девы занавешивали юбками оба окошка в светелке, чтобы не просыпаться от страшных отблесков пламени...