Пётр Первый - Книга вторая - Глава 3
Тревожные слухи волновали город, привыкший к многолетнему миру. В водах Зунда появились английский и голландский флоты – зачем? Не идти ли на соединение с датчанами, чтобы покончить со шведским могуществом в северных морях? Необъятная Польша грозит смести с побережья Балтики шведские гарнизоны. На востоке тысячемильная московская граница почти не защищена, если не считать крепостцы Ниеншанц близ устья Невы да крепости Нотебург у выхода из Ладожского озера.
Страшно было помыслить – воевать едва ли не со всей Восточной Европой, располагая небольшой армией в двадцать тысяч солдат и сумасбродным королем. Мир, мир, конечно, – хотя бы поступиться меньшим, чтобы спасти основное.
Карл появился в сенате, не сняв охотничьего кафтана, – с надменной рассеянностью выслушал отеческие речи о деснице Божьей, занесенной в этот час над Швецией, о благоразумии и добродетели. Играя костяной рукояткой кинжала, ответил, что занят устройством весеннего карнавала в замке Кунгсер и только после праздника выскажется по иностранной политике. Старейший из сенаторов, поднявшись, с низким поклоном и в отменных выражениях пожелал королю беспечных развлечений.
Король пожал плечами и вышел. Через несколько дней он действительно уехал в Кунгсер. Там, переменив верховых лошадей, сопровождаемый Реншельдом и десятком офицеров гвардии, поскакал в Ландскрону. В пути, почти без отдыха, не щадил ни лошадей, ни людей. Как будто в него вселился другой человек – одна мысль завладела его страстями и волей.
...............................
В безоблачное весеннее утро шведские суда с пятнадцатью тысячами отборного войска вышли в Зунд. К полудню на полосе солнечной зыби показались черные, будто висящие между краем моря и светлого неба, очертания кораблей, шняв и галер. Веяли сотни вымпелов. Это был дрейфующий англо-голландский флот.
Когда на шведском головном фрегате побежал на мачту королевский штандарт, – круглые облачка дыма стали отделяться от корабельных бортов, покатились пушечные выстрелы, дым пеленою понесло на юг. Английский и голландский адмиралы, расшитые золотом, пошли на шлюпках к головному фрегату.
Карл, ожидая, стоял на мостике, – на нем был суконный серо-зеленый кафтан, застегнутый наглухо до черного галстука, и смазные ботфорты с широкими раструбами, приспособленные для всех превратностей судьбы. Под маленькой, сплющенной с боков шляпой парик заплетен в косу и вложен в кожаный мешочек. Рука опиралась, как на трость, на длинную шпагу. Таким он отправился в долгий путь – завоевывать Европу.
Адмиралы, много наслышанные про этого испорченного юношу, были удивлены его необыкновенной решительностью и сдержанностью. Он заговорил о нестерпимых обидах, нанесенных ему польским и датским королями, и великодушно согласился принять помощь англо-голландского флота, дабы наказать датчан за вероломство.
В тот же день три соединенных флота, покрыв парусами море, взяли курс на Копенгаген.
4
Прошел дождь, унесло тучи. Ветер был теплый, пахло травой, дымом. Издалека, в Немецкой слободе, бренькал колокол на кирке.
Петр сидел у поднятого окошка, – свечей еще не зажигали, – дочитывал челобитные. В глубине спальни, у двери, не шевелясь, белел залысым черепом Никита Демидов – кузнец из Тулы.