Пётр Первый - Книга вторая - Глава 4
Ивана Артемича при выходе схватили за бархатные полы десяток черных, корявых рук: "Князь, князь... Копеечку... Кусо-о-о-чек!" – вопили косматые, беззубые, голые, гнойные... Ползли, тянясь, трясли лохмотьями: "Князь, князь!.." Ужасаясь, Иван Артемич оглядывался: "Что вы, дураки, нищие, какой же я князь!.." Выворотил оба кармана, кидал копейки... Плешивый юродивый задребезжал кочергами, взвыл нечеловечьим голосом: "Угольков хочу горяченьких..."
Тут же, посмеиваясь щелками глаз, щипля бороденку, стоял Васька Ревякин. Оторвав кое-как полы, Иван Артемич – ему:
– Не твое ли это войско, купец?.. Ты б лучше лоб перекрестил для такого дня...
– Мы с миром, Иван Артемич, – приложив к животу руки, Ревякин поклонился, – с миром смиряемся... Мир убог, и мы у Бога...
– Тьфу! Пес, начетчик!.. Чистый пес!.. – Иван Артемич пошел прочь, вдогонку ему козлом заблекотал юродивый.
3
Солдатам то и дело приходилось, навалясь, вытаскивать из грязи телеги и пушки. Много дней дул ветер с запада, куда медленно, растянувшись на сотню верст, двигались войска генералов Вейде и Артамона Головина. (Репнинская дивизия никак не могла еще тронуться из Москвы.) Шли сорок пять тысяч пеших и конных и тысяч десять телег.
Студеные туманы волоклись по верхушкам леса. Дождь сбивал последние листья с берез и осин. В синеватой грязи разъезженных дорог колеса увязали по ступицу, кони ломали ноги. По всему пути валялись раздутые чрева, задранные ноги конской падали. Люди молча садились на гребни канав – хоть убивай их насмерть. Особенно оказались нежны иностранные офицеры, – давно послезали с седел, в мокрых плащах, в мокрых париках дрожали среди рухляди под рогожными верхами повозок.
Из Москвы войска выходили нарядными, в шляпах с перьями, в зеленых кафтанах, в зеленых чулках, к шведской границе подходили босыми, по шею в грязи, без строя. Когда огибали Ильмень-озеро, вздутые воды, хлынув на луговой берег, потопили много обозных телег.
От великого беспорядка обозы не поспевали, путались. На стоянках нельзя было разжечь костров, – сверху – дождь, снизу – топь. Хуже злого врага были конные сотни дворянского ополчения, – как саранча растаскивали съестное из окрестных деревень. Проходя мимо пеших, кричали: "С дороги, сиволапые". Алексей Бровкин – капитан в передовом полку фон Шведена – лаялся и не раз дрался тростью с конными помещиками. Трудов и тяготы было много, порядка мало.
Передовое войско вышло из грязи только у реки Луги, близ границы, и здесь стало лагерем, поджидая обозы. Разбили палатки, кое-как сушились. Солдаты вспоминали азовские походы, некоторые ратники помнили походы Василия Голицына в Крым. Сравнить нельзя, – идти вольными степями на теплый юг!.. С песнями, помнится, шли... А это что за земля? Болота угрюмые, тучи да ветер. Много слез придется пролить – воевать эту голодную землю.