Пётр Первый - Книга вторая - Глава 4
Алексей со всей силой подтянул кушак. Новый главнейший начальник обо всем позаботился, только забыл накормить. Который день солдаты, – и офицеры строевые, – жевали заплесневелые сухари, вытряхивали крошки из сумок. В эту ночь и сухарей не выдали. Солдаты вороньими пугалами торчали на валу (из роты Бровкина осталось восемьдесят здоровых). Было время, – Алексей, ох, как ждал сразиться! – повести роту в пушечном дыму, самому схватиться за древко неприятельского знамени... ("Спасибо, Алексей, жалую тебя в полковники...") Сегодня одного хотелось – залезть в теплую вонь землянки, похлебать из котелка жидкой каши, чтоб обожгло глотку...
Жмурясь от ветра, Алексей крикнул ближайшему – Голикову:
– Чего рот разинул, стоять бодро.
Тот не услышал, – подняв рваные плечи, уставил востроносое лицо, будто увидал смерть... И другие солдаты, как ощетиненные псы, глядели в сторону холма Германсберг. Над ним в стремительно летящих тучах показывалось, заволакивалось невысокое солнце. Между пней и мотающихся голых берез двигались тяжело навьюченные люди, – все больше их выходило из лесу. Они скидывали с плеч мешки и вьюки, перебегали вперед, строились в широкие, плотные колонны. Шестерными упряжками выезжали пушки, одни вниз – прямо – к середнему редуту, другие – на рысях через ручей – к сильным укреплениям Вейде, третьи вскачь мчались направо по равнине. Шесть пеших колонн выстраивались на холме Германсберг. Двойными тусклыми железными рядами выезжала из леса конница.
Алексей не своим голосом закричал:
– Барабанщики, боевая тревога!
На вал выскочили усатые унтер-офицеры, надвигали треуголки, чтобы не унес ветер. Затрещали барабаны... Леопольдус Мирбах, неизвестно чему радуясь, указывал пальцем, кричал Алексею: "Глядите, вот тот на коне – это король Карл". Колонны шведов, страшные своей правильностью, порядком, будто не люди, бесчувственные, бессмертные, поколыхиваясь черно-синими рядами, ползли с холма... Там, на высоком месте, стояло пять-шесть всадников, и один тоненький – впереди, – помахивал рукой, к нему подскакивали верховые и мчались вниз, к колоннам.
Ветер гнул древки знамен и значков на валу, надрывая душу, трещали барабаны. Свинцово-снежная туча поднималась со стороны моря, быстро накрывала небо. Четыре орудийные запряжки подскакали, шагах в двухстах от рва, против места, где стояла рота Бровкина, с хода завернули, – снялись передки, подскакали зеленые зарядные ящики, завернули. Соскочили крепкие люди в темно-синих мундирах, стали у пушек. Бегом, не расстраивая правильного ряда, подошла пехотная колонна, – впереди ее выскочило несколько человек с белыми отворотами... При взмахе блеснувших шпаг ряды шведов сдвоились, развернулись по сторонам батареи, припали, – полетели комья земли...
Алексей, приложив ко рту руки, перекрикивал ветер: "Господа прапорщики... Передать унтер-офицерам... Передать солдатам... Без приказу не стрелять за страхом смерти..." Леопольдус Мирбах побежал в длинных ботфортах по валу, крича по-немецки, грозя тростью... Федька Умойся Грязью (бородатый, грязный, чистое пугало) злобно оскалился – Леопольдус ударил по башке... Ветер рвал полы кафтанов, высоко полетела чья-то шляпа...