Пиковая дама

– И ты ни разу не соблазнился? ни разу не поставил на руте?.. Твердость твоя для меня удивительна.

– Так вы ничего про нее не знаете?

Сен-Жермен задумался.

– Не думаю, – отвечал важно Томский.

– Здравствуйте, grand'maman [2], – сказал, вошедши, молодой офицер. – Bon jour, mademoiselle Lise [3]. Grand'maman, я к вам с просьбою.

Барышня подняла голову и сделала знак молодому человеку. Он вспомнил, что от старой графини таили смерть ее ровесниц, и закусил себе губу. Но графиня услышала весть, для нее новую, с большим равнодушием.

– Нет! Он военный или статский?

– А разве есть русские романы?.. Пришли, батюшка, пожалуйста пришли!

– Сейчас! – отвечала тихо барышня и побежала в переднюю.

– Брось эту книгу, – сказала она, – что за вздор! Отошли это князю Павлу и вели благодарить... Да что ж карета?

– Никак нет-с, ваше сиятельство! очень тихо-с! – отвечал камердинер.

Рассуждая таким образом, очутился он в одной из главных улиц Петербурга, перед домом старинной архитектуры. Улица была заставлена экипажами, кареты одна за другою катились к освещенному подъезду. Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатический башмак. Шубы и плащи мелькали мимо величавого швейцара. Германн остановился.

На другой день, увидя идущего Германна, Лизавета Ивановна встала из-за пяльцев, вышла в залу, отворила форточку и бросила письмо на улицу, надеясь на проворство молодого офицера. Германн подбежал, поднял его и вошел в кондитерскую лавку. Сорвав печать, он нашел свое письмо и ответ Лизаветы Ивановны. Он того и ожидал и возвратился домой, очень занятый своей интригою.

– Пожалуйста, душенька! – сказала Лизавета Ивановна, вспыхнув от ее замечания, – вперед ко мне записок не носите. А тому, кто вас послал, скажите, что ему должно быть стыдно...

Германн остановился. Графиня, казалось, поняла, чего от нее требовали; казалось, она искала слов для своего ответа.

Он остановился и с трепетом ожидал ее ответа. Графиня молчала; Германн стал на колени.

– От кого вы все это знаете? – спросила она смеясь.

– Германн очень недоволен своим приятелем: он говорит, что на его месте он поступил бы совсем иначе... Я даже полагаю, что Германн сам имеет на вас виды, по крайней мере он очень неравнодушно слушает влюбленные восклицания своего приятеля.

– В спальне у старой графини, – отвечал Германн, – я сейчас от нее. Графиня умерла.

– Как вам выйти из дому? – сказала наконец Лизавета Ивановна. – Я думала провести вас по потаенной лестнице, но надобно идти мимо спальни, а я боюсь.