Обломов - Часть третья - Глава 4
– Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем? – спрашивал Обломов. – Слышишь, что староста пишет? доходу "тысящи яко две помене"! А тут дорогу надо строить, школы заводить, в Обломовку ехать; там негде жить, дома еще нет... Какая же свадьба? Что ты выдумал?
Обломов остановился. Он сам пришел в ужас от этой грозной, безотрадной перспективы. Розы, померанцевые цветы, блистанье праздника, шепот удивления в толпе – все вдруг померкло.
Он изменился в лице и задумался. Потом понемногу пришел в себя, оглянулся и увидел Захара.
– Что ты? – спросил он угрюмо.
– Ведь вы велели стоять! – сказал Захар.
– Поди! – с нетерпением махнул ему Обломов. Захар быстро шагнул к двери.
– Нет, постой! – вдруг остановил Обломов.
– То поди, то постой! – ворчал Захар, придерживаясь рукой за дверь.
– Как же ты смел распускать про меня такие, ни с чем не сообразные слухи? – встревоженным шепотом спрашивал Обломов.
– Когда же я, Илья Ильич, распускал? Это не я, а люди Ильинские сказывали, что барин, дескать, сватался...
– Цссс... – зашипел Обломов, грозно махая рукой, – ни слова, никогда! Слышишь?
– Слышу, – робко отвечал Захар.
– Не станешь распространять этой нелепости?
– Не стану, – тихо отвечал Захар, не поняв половины слов и зная только, что они "жалкие".
– Смотри же, чуть услышишь, заговорят об этом, спросят – скажи: это вздор, никогда не было и быть не может! – шепотом добавил Обломов.
– Слушаю, – чуть слышно прошептал Захар.
Обломов оглянулся и погрозил ему пальцем. Захар мигал испуганными глазами и на цыпочках уходил было к двери.
– Кто первый сказал об этом? – догнав, спросил его Обломов.
– Катя сказала Семену, Семен Никите, – шептал Захар, – Никита Василисе...
– А ты всем разболтал! Я тебя! – грозно шипел Обломов. – Распускать клевету про барина! А!
– Что вы томите меня жалкими-то словами? – сказал Захар, – я позову Анисью: она все знает...
– Что она знает? Говори, говори сейчас!..
Захар мгновенно выбрался из двери и с необычайной быстротой шагнул в кухню.
– Брось сковороду, пошла к барину! – сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила ладонями по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню...
– Как барон! – вскочив вдруг, спросил Илья Ильич, и у него поледенело не только сердце, но руки и ноги.
– И это вздор! – поспешила сказать Анисья, видя, что она из огня попала в полымя. – Это Катя только Семену сказала, Семен Марфе, Марфа переврала все Никите, а Никита сказал, что "хорошо, если б ваш барин, Илья Ильич, посватал барышню...".
– Какой дурак этот Никита! – заметил Обломов.