Волки и овцы

Павлин Савельич, дворецкий

Павлин. И докладывать-то не смею. (Чугунову.) Наказанье нынче, сударь Вукол Наумыч, с прислугой. Сливок вскипятить не умеют, либо не хотят, что ли. Только и твердишь, чтоб пенок как можно больше, потому барышня страсть их любят. В такой малости не хотят барышне удовольствия сделать, ну и гневаются.

Павлин (подавая кресло). Слушаю-с. (Уходит.)

Павлин. За получением-с; давно ждут, сударыня-с.

Мурзавецкая. Да, да, да... вот, вот, мне только того и нужно. Ну, да еще это дело впереди, может быть, и без того сладим. А заупрямится, так уж не взыщи... Что греха таить, я для своей родни криводушница.

Мурзавецкая. Тебе все волки мерещатся, – пуганая ворона куста боится. А меня ты куда ж? Да нет, уж лучше в волки запиши; я хоть и женщина, а овцой с тобой в одном стаде быть не хочу.

Анфуса. Да я... что ж я... я вот...

Купавина. Какая награда?

Лыняев уходит в дверь налево. Из залы входят Купавина, Мурзавецкая, Мурзавецкий, Глафира и Анфуса.

Мурзавецкий. А это как вам угодно. Енпе, весьма немного... Однако, все ж таки, не двугривенный.

Купавина. Но что же значит ваш костюм, ваше поведение, ваши проповеди?

Горецкий. У вас. У кого ж мне просить? У кого деньги водятся, у того и прошу.

Глафира. В монастырь сбираюсь на-днях.

Мурзавецкий (ударив себяпо лбу). Боже мой! Боже мой!

Лыняев. Так и не знаете?

Глафира. Если просто "так", то обидно. На вас нежность нашла, ну, а благо я тут близко, так вы и беретесь прямо за меня руками.

Беркутов. По-моему, в вашем обществе Меропа Давыдовна должна стоять выше подозрений. Хорошо общество, где все смотрят друг на друга, как на разбойников.

Купавина. И вас ничто не привязывает к месту вашего рождения, вам ничего не жаль здесь?

Купавина. Так, по-вашему, для меня единственное средство – выйти за Мурзавецкого?

Беркутов. Не беспокойтесь! Я завтра утром буду у Меропы Давыдовны, я ей объясню все.