Три встречи - Глава 2

"Поделом!" – подумал я – и уже больше с ними не встречался.

Прошел еще год. Я переехал на жительство в Петербург. Настала зима; начались маскарады. Однажды, выходя в одиннадцатом часу вечера из одного приятельского дома, я почувствовал себя в таком мрачном расположении духа, что решился отправиться в маскарад, в Дворянское собрание. Долго бродил я вдоль колонн и мимо зеркал с скромно-фатальным выражением на лице – с тем выражением, которое, сколько я мог заметить, в подобных случаях появляется у самых порядочных людей – почему, один господь ведает; долго бродил я, изредка отшучиваясь от пискливых домино с подозрительными кружевами и несвежими перчатками и еще реже заговаривая сам с ними; долго предавал я свои уши завываньям труб и визгу скрипок; наконец, наскучавшись вдоволь и добившись головной боли, хотел я уже ехать домой... и ... и остался. Я увидал женщину в черном домино, прислонившуюся к колонне, – увидал ее, остановился, подошел к ней – и... поверят ли мне мои читатели?... тотчас узнал в ней мою незнакомку. Почему узнал я ее: по взгляду ли, который она рассеянно бросила на меня сквозь продолговатые отверстия маски, по дивному ли очертанию ее плеч и рук, по особенной ли женственной величавости всего ее образа, или, наконец, по какому-то тайному голосу, который внезапно заговорил во мне, – не могу сказать... но только я узнал ее. С дрожью на сердце прошел я несколько раз мимо нее. Она не шевелилась; в ее позе было что-то до того безнадежно горестное, что, глядя на нее, я невольно вспомнил два стиха испанского романса:

Я печальная картина,

Прислоненная к стене [2].

Я зашел за колонну, о которую она опиралась, и, наклонив голову к самому ее уху, тихо произнес:

– Passa que'colli...

Она вся затрепетала и быстро обернулась ко мне. Глаза наши так близко встретились, что я мог заметить, как испуг расширил ее зрачки. С недоумением, слабо протянув одну руку, смотрела она на меня.

– 6 мая 184 * года, в Сорренто, в десять часов вечера, в улице della Croce [3], – проговорил я медленным голосом, не спуская с нее глаз, – потом в России, в ...й губернии, в сельце Михайловском, 22 июля 184 * года...

Я сказал все это по-французски. Она подалась немного назад, окинула меня с ног до головы изумленным взором и, прошептав: "Venez" [4], – проворно пошла вон из залы. Я отправился вслед за ней.

Мы шли молча. Я не в силах передать, что я чувствовал, идя с ней рядом. Прекрасное сновидение, которое бы вдруг стало действительностью... статуя Галатеи, сходящая живой женщиной с своего пьедестала в глазах замирающего Пигмалиона... Я не верил себе, я едва мог дышать.

Мы прошли несколько комнат... Наконец в одной из них она остановилась перед небольшим диваном у окна и села. Я сел подле нее.

Она медленно обернула ко мне свою голову и внимательно посмотрела на меня.

– Вы... вы от него? – проговорила она.

Голос ее был слаб и неверен...

Ее вопрос меня несколько смутил.

– Нет... не от него, – отвечал я запинаясь.

– Вы его знаете?

– Знаю, – возразил я с таинственной важностью. Мне хотелось поддержать свою роль. – Знаю.

Она недоверчиво посмотрела на меня, хотела что-то сказать и потупилась.

– Вы его ждали в Сорренто, – продолжал я, – вы виделись с ним в Михайловском, вы ездили с ним верхом...

– Как вы могли... – начала было она.

– Уж я знаю... я все знаю...

– Ваше лицо мне как будто знакомо, – продолжала она, – но нет...

– Нет, я вам незнаком.

– Так что же вы хотите?

[2] - Soy un cuadro de tristeza,
Arrimado a la pared. [3] - Креста (итал.). [4] - «Пойдемте» (франц.).