Кому на Руси жить хорошо - Последыш - Глава 1

И на бурмистра верного

Навел пытливо глаз.

Бурмистр потупил голову,

– Как приказать изволите!

Два-три денька хорошие,

И сено вашей милости

Все уберем, Бог даст!

Не правда ли, ребятушки?.. –

(Бурмистр воротит к барщине

Широкое лицо.)

За барщину ответила

Проворная Орефьевна,

Бурмистрова кума:

– Вестимо так, Клим Яковлич.

Покуда ведро держится,

Убрать бы сено барское,

А наше – подождет!

"Бабенка, а умней тебя! –

Помещик вдруг осклабился

И начал хохотать. –

Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха!

Дурак! дурак! дурак!

Придумали: господский срок!

Ха-ха... дурак! ха-ха-ха-ха!

Господский срок – вся жизнь раба!

Забыли, что ли, вы:

Я Божиею милостью,

И древней царской грамотой,

И родом и заслугами

Над вами господин!.."

Влас наземь опускается.

"Что так?" – спросили странники.

– Да отдохну пока!

Теперь не скоро князюшка

Сойдет с коня любимого!

С тех пор, как слух прошел,

Что воля нам готовится,

У князя речь одна:

Что мужику у барина

До светопреставления

Зажату быть в горсти!..

И точно: час без малого

Последыш говорил!

Язык его не слушался:

Старик слюною брызгался,

Шипел! И так расстроился,

Что правый глаз задергало,

А левый вдруг расширился

И – круглый, как у филина, –

Вертелся колесом.

Права свои дворянские,

Веками освященные,

Заслуги, имя древнее

Помещик поминал,

Царевым гневом, Божиим

Грозил крестьянам, ежели

Взбунтуются они,

И накрепко приказывал,

Чтоб пустяков не думала,

Не баловалась вотчина,

А слушалась господ!

"Отцы! – сказал Клим Яковлич,

С каким-то визгом в голосе,

Как будто вся утроба в нем,

При мысли о помещиках,

Заликовала вдруг. –

Кого же нам и слушаться?

Кого любить? надеяться

Крестьянству на кого?

Бедами упиваемся,

Слезами умываемся,

Куда нам бунтовать?

Все ваше, все господское –

Домишки наши ветхие,

И животишки хворые,

И сами – ваши мы!

Зерно, что в землю брошено,

И овощь огородная,

И волос на нечесаной

Мужицкой голове –

Все ваше, все господское!

В могилках наши прадеды,

На печках деды старые

И в зыбках дети малые –

Все ваше, все господское!

А мы, как рыба в неводе,

Хозяева в дому!"

Бурмистра речь покорная

Понравилась помещику:

Здоровый глаз на старосту

Глядел с благоволением,

А левый успокоился:

Как месяц в небе стал!

Налив рукою собственной

Стакан вина заморского,

"Пей!" – барин говорит.

Вино на солнце искрится,

Густое, маслянистое.

Клим выпил, не поморщился

И вновь сказал: "Отцы!

Живем за вашей милостью,

Как у Христа за пазухой:

Попробуй-ка без барина

Крестьянин так пожить!

(И снова, плут естественный,

Глотнул вина заморского.)

Куда нам без господ?

Бояре – кипарисовы,

Стоят, не гнут головушки!

Над ними – царь один!

А мужики вязовые –

И гнутся-то, и тянутся,

Скрипят! Где мат крестьянину,

Там барину сполагоря:

Под мужиком лед ломится,

Под барином трещит!

Отцы! руководители!

Не будь у нас помещиков,

Не наготовим хлебушка,

Не запасем травы!

Хранители! радетели!

И мир давно бы рушился

Без разума господского,

Без нашей простоты!

Вам на роду написано

Блюсти крестьянство глупое,

А нам работать, слушаться,

Молиться за господ!"

Дворовый, что у барина

Стоял за стулом с веткою,

Вдруг всхлипнул! Слезы катятся

По старому лицу.

"Помолимся же Господу

За долголетье барина!" –

Сказал холуй чувствительный

И стал креститься дряхлою,

Дрожащею рукой.

Гвардейцы черноусые

Кисленько как-то глянули

На верного слугу;

Однако – делать нечего! –

Фуражки сняли, крестятся.

Перекрестились барыни.

Перекрестилась нянюшка,

Перекрестился Клим...

Да и мигнул Орефьевне:

И бабы, что протискались

Поближе к господам,

Креститься тоже начали,

Одна так даже всхлипнула