Воскресение - Часть первая - Глава 45
"Он говорит "пущает“, а ты говоришь "двадцатипятирублевый билет“", – думал между тем Нехлюдов, чувствуя непреодолимое отвращение к этому развязному человеку, тоном своим желающему показать, что он с ним, с Нехлюдовым, одного, а с пришедшими клиентами и остальными – другого, чуждого им лагеря.
– Уж очень он меня измучал – ужасный негодяй. Хотелось душу отвести, – сказал адвокат, как бы оправдываясь в том, что говорит не о деле. – Ну-с, о вашем деле... Я его прочел внимательно и "содержания оной не одобрил", как говорится у Тургенева, то есть адвокатишко был дрянной и все поводы кассации упустил.
– Так что же вы решили?
– Сию минуту. Скажите ему, – обратился он к вошедшему помощнику, – что, как я сказал, так и будет; может – хорошо, не может – не надо.
– Да он не согласен.
– Ну, и не надо, – сказал адвокат, и лицо у него из радостного и добродушного вдруг сделалось мрачное и злое.
– Вот говорят, что адвокаты даром деньги берут, – сказал он, наводя на свое лицо опять прежнюю приятность. – Я выпростал одного несостоятельного должника из совершенно неправильного обвинения, и теперь они все ко мне лезут. А каждое такое дело стоит огромного труда. Ведь и мы тоже, как какой-то писатель говорит, оставляем кусочек мяса в чернильнице. Ну-с, так ваше дело, или дело, которое интересует вас, – продолжал он, – ведено скверно, хороших поводов к кассации нет, но все-таки попытаться кассировать можно, и я вот написал следующее.
Он взял лист исписанной бумаги и, быстро проглатывая некоторые неинтересные формальные слова и особенно внушительно произнося другие, начал читать:
– "В Уголовный кассационный департамент и так далее и так далее, такой-то и так далее жалоба. Решением состоявшегося и так далее, и так далее вердикта и так далее, признана такая-то Маслова виновною в лишении жизни посредством отравления купца Смелькова и на основании 1454 статьи Уложения приговорена к и так далее каторжные работы и так далее".
Он остановился; очевидно, несмотря на большую привычку, он все-таки с удовольствием слушал свое произведение.
– "Приговор этот является результатом столь важных процессуальных нарушений и ошибок, – продолжал он внушительно, – что подлежит отмене. Во-первых, чтение во время судебного следствия акта исследования внутренностей Смелькова было прервано в самом начале председателем" – раз.
– Да ведь это обвинитель требовал чтения, – с удивлением сказал Нехлюдов.
– Все равно, защита могла иметь основания требовать того же самого.
– Но ведь это уже совсем ни на что не нужно было.
– Все-таки это повод. Далее: "Во-вторых, защитник Масловой, – продолжал он читать, – был остановлен во время речи председателем, когда, желая охарактеризовать личность Масловой, он коснулся внутренних причин ее падения, на том основании, что слова защитника якобы не относятся прямо к делу, а между тем в делах уголовных, как то было неоднократно указываемо сенатом, выяснение характера и вообще нравственного облика подсудимого имеет первенствующее значение, хотя бы для правильного решения вопроса о вменении" – два, – сказал он, взглянув на Нехлюдова.
– Да ведь он очень плохо говорил, так что нельзя было ничего понять, – еще более удивляясь, сказал Нехлюдов.