Война и мир. Том четвертый - Часть первая - Глава 3

Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по-русски, но quoique étranger. Russe de cur et d'âme [1], как он сам говорил про себя.

Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по-русски, чувствовал себя все-таки растроганным, когда он явился перед notre très gracieux souverain [2] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes éclairaient sa route [3].

Хотя источник chagrin [4] г-на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:

– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [5]

– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou [6].

– Aurait on livré mon ancienne capitale sans se battre? [7] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.

Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву, или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.

Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.

– L'ennemi est-il en ville? [8] – спросил он.

– Oui, sire, et elle est en cendres à l'heure qu'il est. Je l'ai laissée toute en flammes [9], – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажнились слезами.

Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.

– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous... Je suis prêt à me soumettre à toutes ses volontés; mais dites moi, Michaud, comment avez-vous laissé l'armée, en voyant ainsi, sans coup férir, abandonner mon ancienne capitale? N'avez-vous pas aperçu du découragement?.. [10]

Увидав успокоение своего très gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.

– Sire, me permettez-vous de vous parler franchement en loyal militaire? [11] – сказал он, чтобы выиграть время.

– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est [12].

– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [13]. – Sire! j'ai laissé toute l'armée depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte épouvantable, effrayante... [14].

– Comment ça? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront-ils abattre par le malheur... Jamais!.. [15]

Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.

[1] - Впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души. [2] - Нашим всемилостивейшим повелителем. — Ред. [3] - Пламя которой освещало его путь. [4] - Горя. [5] - Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник? [6] - Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы. [7] - Неужели предали мою древнюю столицу без битвы? [8] - Неприятель вошел в город? [9] - Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени. [10] - Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв... Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа? [11] - Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину? [12] - Полковник, я всегда этого требую... Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину. [13] - Игра слов. [14] - Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе... [15] - Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей... Никогда?..