Айвенго - Глава 30
– Она и так уже отведала этой муки, – сказала Ульрика, подходя к постели барона Фрон де Бефа. – Она давно пила из этой горькой чаши, но ее горечь смягчилась теперь, когда она увидела, что и тебе приходится пить из нее. Напрасно ты скрежещешь зубами, Реджинальд, и угрожаешь глазами, нечего сжимать кулаки. Еще недавно твоя рука, подобно руке знаменитого предка, передавшего тебе свое имя, могла одним ударом свалить быка, а теперь она так же слаба и беспомощна, как моя.
– Подлая, лютая ведьма! – проговорил Фрон де Беф. – Зловещая сова! Так это ты пришла издеваться над человеком, которого сама же погубила?
– Да, Реджинальд Фрон де Беф, – ответила она, – это я, Ульрика, дочь убитого Торкиля Вольфгангера, сестра его зарезанных сыновей. Это я пришла требовать отчета у тебя и всего твоего рода: что сталось с моим отцом и семьей, с моим именем, с честью – со всем, что отнял у меня проклятый род Фрон де Бефов? Подумай о перенесенных мною обидах и скажи: правду ли я говорю? Ты был моим злым духом, а я хочу быть твоим. Я буду мучить тебя до последнего твоего вздоха.
– Мерзкая фурия, – воскликнул Фрон де Беф, – ты не будешь свидетельницей моего конца! Эй, Жиль, Клеман, Юстес, Сен-Мор, Стивен! Схватите эту проклятую ведьму и сбросьте ее с высоты стен! Она предала нас саксонцам! Эй, Сен-Мор, Клеман, подлые трусы, рабы, куда вы запропастились?
– Ну-ка, позови их еще, доблестный барон, – молвила старуха со злобной усмешкой, – созывай своих вассалов, пригрози им за промедление кнутом и тюрьмой. Но знай, могучий вождь, что отныне не будет тебе ни ответа, ни помощи, ни повиновения. Слышишь ты эти страшные звуки? – продолжала она, внезапно меняя тон; до них вновь доносился оглушительный шум разгоревшейся битвы. – Эти крики возвещают падение твоего дома. Скрепленное потоками крови могущество баронов Фрон де Бефов потрясено до самых основ руками тех врагов, которых ты так презирал. Ведь там саксы, Реджинальд! Презренные саксы берут приступом стены твоего замка! Что же ты лежишь тут, как избитый холоп? Ведь саксы овладевают твоей твердыней!
– Боги и бесы! – вскричал раненый рыцарь. – О, если бы хоть на минуту воротилась моя прежняя сила, чтобы дотащиться до места боя и умереть, как подобает рыцарю!
– И не думай об этом, храбрый воин! – возразила она. – Ты умрешь не как честный воин, а как лисица в своей норе, когда крестьяне поджигают хворост вокруг ее логова.
– Врешь, ненавистная старуха! – воскликнул Фрон де Беф. – Мои слуги – отважные молодцы, мои стены крепки и высоки! Мои ратные товарищи не побоятся любого полчища саксов, хотя бы их вождями были сам Хенгист и Хорса! Это боевой клич храмовника и воинов вольной дружины покрывает шум битвы. Клянусь честью, когда мы зажжем потешный костер на радостях нашей победы, ты сгоришь в нем – и тело, и кости твои сгорят! А я доживу до того времени, когда буду знать, что ты из земного огня попала в адское пламя, в то сатанинское царство, которое никогда еще не порождало худшего беса, чем ты.