Детство Тёмы - Глава 7. Будни
– Неправда, – отвечает Тема, пораженный сообразительностью Зины.
– Ну да, неправда.
– Я поеду и попрошу директора, чтоб он устроил для желающих завтраки, – говорит мать.
Теме представляется фигура матери с ее странным проектом и сдержанная, стройная фигура директора. От одной мысли ему делается неловко за мать, и он торопится предупредить ее, говоря совершенно естественно:
– Одна мать уже приезжала, и директор не согласился.
После обеда Тема идет в сад, где ветер уныло качает обнаженные деревья, сквозь которые видны все заборы сада, и кажется Теме, что меньше как будто стал сад. Из сада Тема идет к Иоське, который в теплой, грязной кухне, сидя где-нибудь в уголке и распустив свои толстые губы, возится над чем-то. Тема идет на наемный двор, пробирается между кучами и ищет глазами ватагу. Но уже нет прежних приятелей. И Гераська, и Яшка, и Колька – все они за работой. Гераська – за верстаком, Яшка и Колька – ушли в город помогать родителям.
У забора копошатся остатки ватаги. Много новых, все маленькие: красные, в лохмотьях, посиневшие от холода, усердно потягивают носом и с любопытством смотрят на чужого им Тему. Знакомая пуговка блестит на воздухе, но нет уже больше ее веселых хозяев. Тема любовно, тоскливо узнает и всматривается в эту, пережившую своих хозяев, пуговку, и еще дороже она ему. Какие-то обрывки неясных, грустных и сладких мыслей – как этот замирающий день, здесь холодный и неприветливый, а там, между туч, в том кусочке догорающего неба, охватывающий мальчика жгучим сожалением, – толпятся в голове Темы и не хотят, и мешают, и не пускают на свободу где-то там, глубоко в голове или в сердце как будто сидящую отчетливую мысль.
– Темочка, зайдите на часок ко мне, – выскакивает, увидев в окно Тему, Кейзеровна.
Тема входит в теплую, чистую избу, вдыхает в себя знакомый запах глины с навозом, которой заботливая хозяйка смазывает пол и печку, скользит глазами по желтому чистому полу, белым стенам, маленьким занавесочкам, потемневшему лицу рыхлой Кейзеровны и ждет.
– Темочка, кто у вас учитель немецкого языка?
– Борис Борисович, – отвечает Тема.
– Вы знаете, Темочка, у Бориса Борисовича моя сестра в услужении.
Тема ласково, осторожно говорит:
– Он сегодня немножко заболел.
– Заболел? чем заболел? – встрепенулась Кейзеровна.
– У него голова заболела, он не докончил урока.
– Голова? – И Кейзеровна делает большие глаза, и губы ее собираются в маленький, тесный кружок. – Ох, Темочка, сестре они больше тридцати рублей должны. Надо идтить.
Тема слышит тревожную, тоскливую потку в этом "идтить", и эта тревога передается и охватывает его.
В его воображении рисуются больной учитель и пять старых женщин, которых Тема никогда не видал, но которые вдруг, как живые, встали перед ним: вот горбатая, морщинистая старуха – это тетка; вот слепая, с длинными седыми волосами – мать.
– Кейзеровна, у матери учителя бельма на глазах?
– Нет.
– Они бедные?
– Бедные, Темочка! Не дай бог его смерти, хуже моего им будет.
– Что ж они будут делать?
– А уж и не знаю... Старуху и тетку, может, в богадельню возьмут... пастор устроит, а жена и дочери – хоть милостыньку на улицу иди просить.
– Милостыньку? – переспрашивает Тема, и его глаза широко раскрываются.
– Милостыньку, Темочка. Вот когда вырастете, будете ехать в карете и дадите им копеечку...
– Я рубль дам.