Детство Тёмы - Глава 7. Будни

– Получил, – отвечает Еремей.

– Что он пишет?

– Пишет, что, слава богу, урожай был. Четвертую лошадь купили.

Еремей оживляется и рассказывает Теме о земле, посеве, хозяйстве, которое совместно с ним ведет брат.

– Вот, к празднику, если бог даст, попрошусь у папы в деревню, – говорит Еремей.

– Как, на елке не будешь?

Еремей снисходительно улыбается и говорит:

– Там же ж у меня рыдня – сваты, дружки...

– Ты кого больше всех любишь?

– Я всех люблю.

И от сладкой мысли свидания у Еремея рисуются приятные сердцу картины: повязанные головы хохлуш, хустки, тяжелые чоботы, расписная хата, на столе вареники, галушки, горилка, а за столом разгоревшиеся, добродушные, веселые и "ледащие лыца" Грицко, Остапов, Дунь и Марусенек.

– Как ты думаешь, Еремей, мне что подарят на елку?

Еремей оставляет мечты и внимательно смотрит своим одним глазом в огонь:

– Мабуть, ружье?

– Настоящее?

– Настоящее, должно буть, – нерешительно говорит Еремей.

– Вот, Темочка, – говорит подошедшая и присевшая Таня, – вырастайте скорей да в офицеры поступайте... сабля сбоку, усики такие...

– Я не буду офицером, – равнодушно говорит Тема, задумчиво смотря в огонь.

– Отчего не будете? Офицерам хорошо.

И Еремей соглашается, что офицерам хорошо,

– Енералом будете, як папа ваш.

– Мама не хочет, чтобы я был офицером,

– А вы попросите.

– Не хочу. Я ученым буду... как Томылин.

– Не люблю я их; я одного учителя видала, – такой некрасивый, худой... Военный лучше... усики.

– У меня тоже будут усы, – говорит Тема и старается посмотреть на свою верхнюю губу.

Таня смотрит и целует его. Тема недовольно отстраняется.

– Зачем ты целуешь?

– Скорее расти будут усы...

– Отчего скорее?

Таня молча смотрит лукаво на Еремея и улыбается. Тема переводит глаза на Еремея, который тоже загадочно улыбается и весело глядит в печку.

– Еремей, отчего?

– Да так, она шуткует, – говорит Еремей и медленно встает, так как топка печки кончилась.

Тема тоже встает и идет.

В столовой Зина, придвинув свечку, осторожно держит над ней сахар, который тает и желтыми прозрачными каплями падает на ложку, которую Зина держит другой рукой.

Наташа, Сережа и Аня внимательно следят за каждого каплей.

– И я, – говорит Тема, бросаясь к сахарнице.

– Тема, это для Наташи, у нее кашель, – протестует Зина.

– У меня тоже кашель, – отвечает Тема и с сахаром и ложкой лезет на стол. Он усаживается с другой стороны свечи и делает то же, что Зина.

– Тема, если ты только меня толкнешь, я отниму свечку... Это моя свечка.

– Не толкну, – говорит Тема, весь поглощенный работой, с высунутым от усердия языком.

У Темы на ложку падают какие-то совсем черные, пережженные, с копотью, капли.

– Фу, какая гадость, – говорит Зина.

Маленькая компания весело хохочет.

– Ничего, – отвечает Тема, – больше будет... – И он с наслаждением набивает себе рот леденцами в саже.

– Дети, спать пора, – говорит мать.

Тема, Зина и вся компания идут к отцу в кабинет, целуют у него руку и говорят:

– Папа, покойной ночи.

Отец отрывается от работы и быстро, озабоченно одного за другим рассеянно крестит.

Тема у себя в комнате молится перед образом богу.

Медленно, где-то за окном, с каким-то однообразным отзвуком, капля за каплей падает с крыши вода на каменный пол террасы. "День, день, день" – раздается в ушах Темы. Он прислушивается к этому звону, смотрит куда-то вперед и, забыв давно о молитве, весь потонул в ощущениях прожитого дня: Еремей, Кейзеровна, дочка Бориса Борисовича, Томылин с матерью...