Что делать? - Глава третья. Замужество и вторая любовь

– Верочка, – начал он через неделю, – мы с тобою живем, исполняя старое поверье, что сапожник всегда без сапог, платье на портном сидит дурно. Мы учим других жить по нашим экономическим принципам, а сами не думаем устроить по ним свою жизнь. Ведь одно большое хозяйство выгоднее нескольких мелких? Я желал бы применить это правило к нашему хозяйству. Если бы мы стали жить с кем-нибудь, мы и те, кто стал бы с нами жить, стали бы сберегать почти половину своих расходов. Я бы мог вовсе бросить эти проклятые уроки, которые противны мне, – было бы довольно одного жалованья от завода, и отдохнул бы, и занялся бы ученою работою, восстановил бы свою карьеру. Надобно только сходиться с такими людьми, с которыми можно ужиться. Как ты думаешь об этом?

Вера Павловна уж давно смотрела на мужа теми же самыми глазами, подозрительными, разгорающимися от гнева, какими смотрел на него Кирсанов в день теоретического разговора. Когда он кончил, ее лицо пылало.

– Я прошу тебя прекратить этот разговор. Он неуместен.

– Почему же, Верочка? Я говорю только о денежных выгодах. Люди небогатые, как мы с тобою, не могут пренебрегать ими. Моя работа тяжела, часть ее отвратительна для меня.

– Со мною нельзя так говорить, – Вера Павловна встала, – я не позволю говорить с собою темными словами. Осмелься сказать, что ты хотел сказать!

– Я хотел только сказать, Верочка, что, принимая в соображение наши выгоды, нам было бы хорошо...

– Опять! Молчи! Кто дал тебе право опекунствовать надо мною? Я возненавижу тебя! – Она быстро ушла в свою комнату и заперлась.

Это была первая и последняя их ссора.

До позднего вечера Вера Павловна просидела запершись. Потом пошла в комнату мужа.

– Мой милый, я сказала тебе слишком суровые слова. Но не сердись на них. Ты видишь, я борюсь. Вместо того чтобы поддержать меня, ты начал помогать тому, против чего я борюсь, надеясь, – да, надеясь устоять.

– Прости меня, мой друг, за то, что я начал так грубо. Но ведь мы помирились? поговорим.

– О да, помирились, мой милый. Только не действуй против меня. Мне и против себя трудно бороться.

– И напрасно, Верочка. Ты дала себе время рассмотреть свое чувство, ты видишь, что оно серьезнее, чем ты хотела думать вначале. Зачем мучить себя?

– Нет, мой милый, я хочу любить тебя и не хочу, не хочу обижать тебя.

– Друг мой, ты хочешь добра мне. Что ж, ты думаешь, мне приятно или нужно, чтобы ты продолжала мучить себя?

– Мой милый, но ведь ты так любишь меня!

– Конечно, Верочка, очень; об этом что говорить. Но ведь мы с тобою понимаем, что такое любовь. Разве не в том она, что радуешься радости, страдаешь от страданья того, кого любишь? Муча себя, ты будешь мучить меня.

– Так, мой милый; но ведь ты будешь страдать, если я уступлю этому чувству, которое – ах, я не понимаю, зачем оно родилось во мне! я проклинаю его!

– Как оно родилось, зачем оно родилось – это все равно, этого уже нельзя переменить. Теперь остается только один выбор: или чтобы ты страдала и я страдал через это; или чтобы ты перестала страдать, и я также.

– Но, мой милый, я не буду страдать, – это пройдет. Ты увидишь, это пройдет.