Что делать? - Глава пятая. Новые лица и развязка

– Ну, бог с ним в таком случае. Расскажите же, пожалуйста. Только коротко; я люблю, чтобы рассказывали коротко.

– Я буду рассказывать очень коротко, – сказала Вера Павловна, – начинается с меня; когда дойдет очередь до других, пусть они рассказывают. Но я предупреждаю вас, в конце моей истории есть секреты.

– Что ж, тогда мы прогоним этих господ. Или не прогнать ли их теперь же?

– Нет, теперь они могут слушать. Вера Павловна начала свою историю.

– Ха, ха, ха! Эта милая Жюли! Я ее очень люблю! И бросается на колена, и бранится, и держит себя без всякого приличия! Милая!

– Браво, Вера Павловна! "брошусь в окно!" – браво, господа! – Дама в трауре захлопала в ладоши. По этой команде молодежь оглушительно зааплодировала и закричала "браво" и "ура".

– Что с вами? Что с вами? – с испугом сказала Катерина Васильевна через две-три минуты.

– Нет, ничего, это так; дайте воды, не беспокойтесь, Мосолов уже несет. Благодарю, Мосолов, – она взяла воду, принесенную тем молодым ее спутником, который прежде отходил к окну, – видите, как я его выучила, все вперед знает. Теперь совершенно прошло. Продолжайте, пожалуйста; я слушаю.

– Нет, я устала, – сказала она минут через пять, спокойно вставая с дивана. – Мне надобно отдохнуть, уснуть час-полтора. Видите, я без церемонии, ухожу. Пойдем же, Мосолов, искать старикашку, он нас уложит.

– Позвольте, отчего ж мне не заняться этим? – сказала Катерина Васильевна.

– Стоит ли беспокоиться?

– Вы нас покидаете? – сказал один из молодежи, принимая трагическую позу. – Если бы мы предвидели это, мы взяли бы с собой кинжалы. А теперь нам нечем заколоться.

– Подадут закуску, заколемся вилками! – с восторгом неожиданного спасения произнес другой.

– О нет, я не хочу, чтобы преждевременно погибала надежда отечества, – с такою же торжественностью произнесла дама в трауре, – утешьтесь, дети мои. Мосолов, подушку, которая поменьше, на стол!

Мосолов положил подушку на стол. Дама в трауре стала у стола в величественной позе и медленно опустила руку на подушку.

Молодежь приложилась к руке.

Катерина Васильевна пошла укладывать уставшую гостью.

– Бедная! – проговорили в один голос, когда они ушли из зала, все трое остальные, бывшие в небуйных санях.

– Молодец она! – проговорили трое молодых людей.

– То-то ж! – самодовольно сказал Мосолов.

– Ты давно с нею знаком?

– Года три.

– А его хорошо знаешь?

– Хорошо. Вы не беспокойтесь, пожалуйста, – прибавил он, обращаясь к ехавшим на небуйных санях, – это только оттого, что она устала.

Вера Павловна сомнительно переглянулась с мужем и Бьюмонтом и покачала головой.

– Рассказывайте! устала! – сказал Кирсанов.

– Уверяю вас. Устала, только. Уснет, и все пройдет, – равнодушно-успокоительным тоном повторил Мосолов.

Минут через десять Катерина Васильевна возвратилась.

– Что? – спросили шесть голосов. Мосолов не спрашивал.

– Легла спать и уж задремала, теперь, вероятно, уже спит.

– Ведь я ж вам говорил, – сказал Мосолов. – Пустяки.

– Все-таки бедная! – сказала Катерина Васильевна. – Будем при ней врознь. Мы с тобою, Верочка, а Чарли с Сашею.

– Но все-таки это нисколько не должно стеснять нас, – сказал Мосолов, – мы можем петь, танцевать, кричать; она спит очень крепко.