Что делать? - Глава пятая. Новые лица и развязка
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою:
Красив Брингала брег крутой,
И зелен лес кругом;
Мне с другом там приют дневной, –
потому что я знаю, днем он прячется и каждый день меняет свой приют; –
Милей, чем отчий дом, –
впрочем, отчий-то дом был не слишком мил и в самом деле. Так я пою ему: я уйду с тобою. Как вы думаете, что он мне отвечает?
Ты хочешь, дева, быть моей,
Забыть свой род и сан, –
потому что ведь я знатная, –
Но прежде отгадать сумей,
Какой мне жребий дан.
"Ты охотник?" – говорю я. "Нет". – "Ты браконьер?" – "Почти угадала", – говорит он, –
Как мы сберемся, дети тьмы, –
потому что ведь мы с вами, дети, mesdames и messieurs, очень дурные люди, –
То должно нам, поверь,
Забыть, кто прежде были мы,
Забыть, кто мы теперь, –
поет он. "Давно отгадала, – говорю я, – ты разбойник"; что ж, это правда, он разбойник, да? он разбойник. Что ж отвечает он, господа? "Видишь, говорит, я плохой жених тебе":
О дева, друг недобрый я;
Глухих лесов жилец, –
совершенная правда, глухих лесов, потому, говорит, не ходи со мною,
Опасна будет жизнь моя, –
потому что ведь в глухих лесах звери, –
Печален мой конец, –
это неправда, дети, не будет печален, но тогда я думала и он думал; но все-таки я отвечаю свое:
Красив Брингала брег крутой,
И зелен лес кругом;
Мне с другом там приют дневной
Милей, чем отчий дом.
В самом деле, так было. Значит, мне и нельзя жалеть: мне было сказано, на что я иду. Так можно жениться и любить, дети: без обмана; и умейте выбирать.
Месяц встает
И тих и спокоен;
А юноша-воин на битву идет.
Ружье заряжает джигит;
И дева ему говорят:
"Мой милый, смелее
Вверяйся ты року", –
в таких можно влюбляться, на таких можно жениться.
("Забудь, что я тебе говорила, Саша, слушай ее!" – шепчет одна и жмет руку. "Зачем я не говорила тебе этого? Теперь буду говорить", – шепчет другая.)
– Таких любить разрешаю и благословляю, дети:
Мой милый, смелее
Вверяйся ты року!
Совсем развеселилась я с вами, – а где веселье, там надобно пить,
Гей, шинкарочка моя,
Насыпь меду й вина, –
мед только потому, что из песни слова не выкинешь, – шампанское осталось? – да? – отлично! – откупоривайте.
Гей, шинкарочка моя,
Насыпь меду й вина,
Та щоб моя головонька
Веселонька була!
Кто шинкарка? я шинкарка:
А у шинкарки чорни бривки,
Ковани пидкивки!
Она вскочила, провела рукой по бровям и притопнула каблуками.
– Налила, готово! – mesdames и messieurs, и старикашка, и дети, – берите, щоб головоньки веселоньки були!
– За шинкарку! за шинкарку!
– Благодарю! пью свое здоровье, – и она опять была за роялем и пела:
Да разлетится горе в прах! –
и разлетится, –
И в обновленные сердца
Да снидет радость без конца, –
так и будет, – это видно:
Черный страх бежит, как тень
От лучей, несущих день;
Свет, тепло и аромат
Быстро гонят тьму и хлад;
Запах тленья все слабей,
Запах розы все слышней...