Фауст - Часть 2 - Действие 2. Скалистые бухты у Эгейского моря

Луна, остающаяся все время в зените.

Сирены

(лежат вокруг на утесах, играют на флейтах и поют)

Если прежде, в полнолунье,

Фессалийские колдуньи

Для своей преступной цели,

Призывать тебя умели, –

То теперь с небесной арки,

Тихой ночью, свет свой яркий

Лей спокойно, месяц полный.

На трепещущие волны,

В блеске струй лучом играя,

Кротким светом озаряя

Весь поднявшийся из вод

Веселящийся народ!

Мы служить тебе желаем

И моленья воссылаем:

Будь к нам милости полна,

О красавица луна!

Нереиды и тритоны

(в виде морских чудовищ)

Громче песни распевайте,

Всюду в море вызывайте

Из глубин народ морской!

Мы от бурь на дно укрылись,

Ныне ж вышли, – покорились

Звукам чудной песни той,

И, в порыве восхищенья,

Мы надели украшенья.

Диадемы, перлы, злато

И запястья – все богато.

То подарки нам от вас!

В бездну моря эти дива,

Духи нашего залива,

Ваш увлек волшебный глас.

Сирены

Рыбы ходят в синем море,

Наслаждаясь на просторе

Жизнью сладостной своей;

Вы решили нарядиться,

Мы ж хотели б убедиться

В том, что рыб вы поважней.

Нереиды и тритоны

Прежде чем предстать пред вами,

Это поняли мы сами!

Братья, сестры, в путь скорей!

Раз лишь съездить нам довольно,

Чтоб сознались все невольно

В том, что рыб мы поважней.

Сирены

Вмиг все они исчезли! Всей толпою

Умчались к Самофракии стрелою!

Попутный ветер дует им туда.

Зачем? Тот остров занят был всегда

Кабирами, чудесными богами.

Себя те боги производят сами,

Самих себя не зная никогда.

В вышине – светла, ясна –

Стой, чудесная луна!

Пусть продлится ночи тень,

Не приходит яркий день!

Фалес

(на берегу, к Гомункулу)

Пойти к Нерею, друг мой, надо нам.

Отсюда близко до его пещеры;

Одно лишь худо: страшно он упрям,

Брюзга ворчливый, и суров без меры.

Седой старик, упрямою душой

Он ненавидит вечно род людской;

Но все ж ему грядущее открыто, –

Давно его тем имя знаменито,

И всеми в мире он за то почтен.

К тому ж, добра немало сделал он.

Гомункул

Ну, постучимся все же, будем смелы:

Авось стекло и пламя будут целы.

Нерей

Кто это там? Людей ли слышу я?

Вмиг загорелась гневом грудь моя!

Все с божеством хотят они сравняться,

А выше равных нет им сил подняться!

Давно покой божественный пора

Вкушать бы мне, – но я желал добра,

Советовал, – и как кончалось это?

Как будто я и не давал совета!

Фалес

И все же верят все тебе притом!

Не прогоняй нас, мудрый старец моря!

Совет твой примет с радостью, не споря,

Вот это пламя в образе людском.

Нерей

К чему совет? Он не достигнет цели:

В глухих ушах замрет благой совет;

Людскому своеволью меры нет,

Хотя б глупцы и много бед терпели.

Я, как отец, Париса увещал,

Чтоб он, в пылу любви, не похищал

Чужой жены; на берегу Эллады

Стоял он предо мною, горд и смел;

Я все предрек, что духом я прозрел:

Пожара дым, горящие громады

Дворцов, паденье балок, а внизу –

Убийства кровь и ужасов грозу,

День судный Трои, чрез поэтов лиру

И памятный и вечно страшный миру.

Что ж? К слову старца, как к игрушке, он

Отнесся, дерзкий! Рухнул Илион,

Пал исполинским трупом в прах могильный,

Для Пиндовых орлов на пир обильный!

А Одиссей? Я все ему предрек:

Цирцеи плен, Циклопа злость в пещере,

И мешкотность его, и легковерье

Сопутников; что ж пользы он извлек?

Он долго плавал, на волнах качался

И лишь случайно, через долгий срок,

К гостеприимным берегам примчался.

Фалес

Так; это все обидно мудрецу;

Но ты ведь добр, вполне тебе к лицу

Еще хоть раз прибегнуть бы к попытке!

Крупица благодарности в избытке

Тебя утешит, как ни тяжела

Неблагодарность прежняя была!

Мы просим не о малом, здесь не шутка:

Умно родиться хочет в свет малютка!