Фауст - Часть 2 - Действие 3. Местность перед дворцом Менелая в Спарте
Воды налей ты из ключа священного
В высокие кувшины; приготовь еще
Ты дров сухих из дерева горючего
И острый нож, со тщанием отточенный.
О прочем же сама должна подумать ты".
Так он сказал и в путь затем послал меня.
Но что хотел он в жертву принести богам
Из всех земных созданий, – не сказал он мне.
Здесь тайна есть; но больше не забочусь я:
Известно все бессмертным лишь, которые
Свершают то, что в сердце их задумано.
Добром ли, злом ли смертным то покажется,
Сносить должны покорно все мы, смертные.
Нередко жрец, подняв секиру тяжкую,
Над жертвою склоненной заносил ее,
А опустить не мог: была помехою
Рука врага иль близость Бога вечного.
Хор
Что приключится, – не ведаешь ты!
Смело, царица, иди
Твердой стопой!
Вечно и зло и добро
Смертным приходят нежданно!
Им предскажи – не поверят они!
Троя горела; видели мы
Смерть пред очами, позорную смерть;
Ныне же здесь мы тебе
Радостно служим и видим
В вечном сиянье небесное солнце
И красоту несравненную,
Видим – тебя, о счастливые мы!
Елена
О, будь, что будет! Ныне же прилично мне
Немедленно войти отсюда в царский дом,
Желанный, милый, мной почти потерянный
И вновь мне данный, как, – сама не знаю я.
Не так легко взойти мне на ступени те,
Где в детстве я, бывало, резво прыгала.
(Входит в дом.)
Хор
Сестры любезные,
Бедные пленницы,
Бросим свои мы печали!
Вместе с Еленою,
Вместе с царицею
Счастливы будьте, которая
Поздно, но твердой стопой зато
Радостно снова является
Ныне в родную обитель.
Вам, небожители,
Тихо и счастливо
В дом нас приведшие, – слава!
Ибо свободные,
Как окрыленные,
Смело порхают над бездною;
Пленник же, горько тоскующий,
Тщетно из бездны тюрьмы своей
Руки в мольбе простирает.
Вновь из чужбины ее
Боги вернули домой;
Наш Илион погубив,
Боги примчали Елену
В древний старинный и вновь разукрашенный
Отческий дом.
После безмерного
Счастья и горя
Детство далекое
Снова заставили вспомнить.
Панталис
Покиньте, сестры, песни путь, столь радостный:
К дверям высоким взор вы обратите свой!
Что вижу я, о сестры? Возвращается
Назад царица к нам шагами быстрыми.
Что было там, царица? Что могло тебе
В дому твоем попасться не приветное,
А страшное? Я вижу – что-то было там;
Я вижу недовольство на челе твоем,
И гневное я вижу изумление.
Елена
(возбужденная, оставив двери открытыми)
Не свойствен страх обычный Зевса дочери;
Пустой испуг не тронет сердца гордого;
Но ужас, мрачный ужас,
Ночью древнею Рожденный искони, во многих образах,
Как в бездне горной пламенное облако,
Являясь нам, смущает и героя грудь.
Так и сегодня жители Стигийские,
Ужасные, при входе мне явилися,
И я с порога милого, желанного
Должна была бежать, как гость непрошеный.
Но нет, на свет я вышла ныне: далее
Прогнать меня нельзя вам, силы мрачные,
Кто б вы ни были! Дом же освящу я свой,
И, чистый вновь, меня с приветом примет он.
Что было там с тобой, жена высокая,
Открой рабыням ты своим почтительным.
Елена
Что было там, – вы сами видеть можете,
Коль ночь еще в свои пучины тайные
Не поглотила вновь того чудовища.
Но, чтоб вы знали, все я вам поведаю:
Вступая в глубь родного дома радостно,
Чтоб долг свершить скорее свой супружеский,
Дивилась я безмолвию глубокому.
Ни звук шагов не слышался ушам моим.
Ни вид работы спешной не пленял очей;
Служанки не встречались мне, ни ключница.
Приветливо гостей всегда встречавшие.
Когда ж потом я к очагу приблизилась,
У груды пепла теплого сидела там
Огромная старуха, вся закутана,
Не спящая, но в думы погруженная.
Зову ее к работе повелительно,
Подумавши, что ключницу я встретила,