Фауст - Часть 2 - Действие 3. Аркадия

Место действия совершенно переменяется. К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки. Тенистая роща простирается до окружающих крутых утесов. Фауста и Елены не видно. Хор стоит группами.

Форкиада

Как долго девы спят здесь, – неизвестно мне.

Не то ли им пригрезилось, что видела

Я наяву? Но лучше разбужу я их.

Сомненья нет: дивиться будет юный хор,

(Обращаясь к зрителям.)

А с ним и вы, брадатые, что, сидя там,

Разгадки ждете чуда вероятного.

(К хору.)

Вставайте же и кудри отряхните вы!

Довольно спать: послушайте, что я скажу!

Хор

О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось?

Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить,

Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.

Форкиада

Дети, чуть глаза протерли, – уж и скука вас берет?

Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке

Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной,

Господину с госпожою.

Хор

Как, – в пещере той?

Форкиада

От мира

Отделившися, служить им лишь меня они призвали.

Я, польщенная вниманьем, как поверенной прилично,

В стороне от них держалась, занималась посторонним,

Зная все растений свойства, корни, травы, мох искала,

Оставляя их одних.

Хор

Ты рассказ ведешь, как будто было все там, что угодно:

Горы, лес, поля, озера. Нам ты сказку говоришь!

Форкиада

Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:

Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать.

Вот в пещере раздается смеха резвый отголосок, –

Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет,

А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,

Ласки нежные и крики восхищенья и восторга

Поражают взор и слух.

Голый гений, но без крыльев, фавн, но зверю не подобный,

Он резвится над землею; но едва земли коснется,

Вмиг на воздух он взлетает; прыгнет раз, другой, а в третий

Уж до сводов достает.

Мать взывает боязливо: "Прыгай, прыгай, сколько хочешь,

Но летать остерегайся: запрещен тебе, полет!"

А отец увещевает: "Там, в земле, таится сила,

От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся, –

И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли, Антей".

Но со скал на скалы скачет резвый мальчик неустанно,

Там и сям, как мяч упругий, ловко прыгает, резвясь.

Вдруг в расщелине утеса он мгновенно исчезает –

И пропал из глаз куда-то. В горе мать; отец утешить

Хочет; я – в недоуменье. Но опять какое чудо!

Не сокровища ль там скрыты? Разодетый, весь в гирляндах,

Он является опять.

Рукава его с кистями, на груди же ленты вьются,

А в руках златая лира. Точно Феб в миниатюре,

На краю скалы высокой стал он. Все мы в изумленье,

А родители в восторге вновь друг друга к сердцу жмут;

Что горит над головою у него, – сказать мне трудно:

Золотой убор, иль пламя, знак высокой силы духа?

Как он гордо выступает! В нем теперь уж виден гений,

Все прекрасное вместивший, и мелодий вечных прелесть

В нем по всем струится членам. Но услышите его вы

И увидите – и верно удивитесь вы ему.

Хор

Это ли, дочь Крита, ты

Чудом считаешь?

Или не слышала ты

Вещего слова поэтов?

Иль ионийских не помнишь ты,

Всюду в Элладе известных,

Вечно-прекрасных сказаний,

Песен про древних героев?

Все, что свершается

Здесь пред очами, –

Отклик печальный один

Чудных веков наших предков.

Да, весь рассказ не сравнится твой

С мифом, что вымысел чудный

Нам о Гермесе поведал,

Правдоподобнее правды!

Он, с красотою и силою

Дивно рожденный младенец,

Хоть и обвит пеленами был.

Хоть и усердно удержан был

Нянек толпою болтливою

От неразумных стремлений, –

Все-таки с силой и прелестью

Он из пеленок извлечь сумел

Нежно-упругие члены,

Смело покинул пурпурную