Фауст - Часть 2 - Действие 2. Лаборатория
А между тем вражда их вечно гложет.
Иль вот...
Мефистофель
Постой: скорей спросил бы я,
Зачем не ладят с женами мужья?
Тут толку, друг, вовеки не добиться.
Здесь дело есть: к нему ведь и стремится
Малютка.
Гомункул
Что же делать мне, скажи!
Мефистофель
(указывая на боковую дверь)
Вот здесь свои таланты покажи!
Вагнер
(все время смотря на колбу)
Ты мил на славу, мальчик мой прелестный!
Боковая дверь открывается; виден Фауст, распростертый на ложе.
Гомункул
(с удивлением)
Полно значенья!
(Колба выскальзывает из рук Вагнера, летает над Фаустом и освещает его.)
Что за вид чудесный!
Среди тенистой рощи светлый пруд;
Вкруг, пред купаньем, женщины ведут
Беседу, раздеваясь без стесненья,
Одна другой прекрасней; но, – нет слов, –
Одна всех прочих краше без сравненья,
Из племени героев иль богов.
Чтоб пламя жизни царственного тела
Ей всплеск волны прозрачной охладил,
Ногой она касается несмело
Хрустальных струй. Но что за взмахи крыл
По глади вод зеркальных шумно плещут?
В испуге девы все бегут, трепещут;
Осталась лишь царица их одна,
И вот стоит, спокойная, она,
В тщеславье женском радостно надменна,
Глядит, как князь прекрасный лебедей,
И кроток, и настойчив, нежно к ней
Прильнул, лобзает робко ей колена;
Вот осмелел он, стал совсем ручной,
И... но туман густою пеленой
Раскинулся над милою четой,
И скрылася прелестнейшая сцена.
Мефистофель
Чего ты тут не видел, милый мой?
Так ростом мал, а фантазер большой!
Я ничего не вижу.
Гомункул
Без сомненья!
Ты – северянин средневековой,
Туманного ты, друг, происхожденья!
Где рыцарства и папства длится спор,
Возможен ли свободный кругозор?
Тебе лишь мрак любезен от рожденья.
(Осматривается.)
Как все здесь неприветливо! Какой
Противный камень, – бурый, грязный, мрачный,
Весь стрельчатый, причудливый, невзрачный!
Проснись, бедняк, – сейчас, объят тоской,
На месте он умрет! Простор природы,
Красавицы нагие, лес и воды
И лебеди, – вот чем он поглощен,
Вот что ему рисует вещий сон!
И чтоб он мог ужиться здесь? Помилуй!
Уж я уживчив, да и то насилу
Терплю все это! Прочь отсель, долой
Весь этот вздор!
Мефистофель
Уйти я рад, – по чести.
Гомункул
Всего приличней для солдата – бой,
А хоровод – для девки молодой, –
Все хорошо, когда оно на месте.
Да вот, – припомнил кстати я сейчас.
И к цели нет для нас пути короче:
Теперь на юге – празднество как раз
Классической Вальпургиевой ночи.
Вот средство наилучшее, чтоб он
К своей стихии вмиг был приведен.
Мефистофель
Я не слыхал об этом.
Гомункул
Было б чудо,
Когда б ты слышал что-нибудь о том:
Ведь вам, по части призраков, покуда
Один лишь мир романтики знаком.
Но если поразмыслить, – отчего же
В классическом не быть им мире тоже?
Мефистофель
Куда же мы должны направить бег?
Уж не люблю античных я коллег.
Гомункул
Северо-запад – край, где вожделенья
Свои ты любишь тешить, сатана,
А наши все, наоборот, стремленья –
К юго-востоку. Там лежит страна,
Где по равнине тихой, сквозь дубровы,
Потоком вольным стелется Пеней;
Она ведет к ущельям, а над ней
Лежит Фарсал, как старый, так и новый.
Мефистофель
Ох, уж избавь от этих пустяков,
От вечных ссор тиранов и рабов!
Мне надоел раздор их бестолковый.
Тоска одна: начнут переставать, –
Вдруг смотришь, все передрались опять
И вновь шумят, заметить не умея,
Что это только штуки Асмодея.
Свободы ради дым идет столбом,
А попросту дерется раб с рабом.
Гомункул
Оставим их: людей, ведь, не исправить!
Всяк защищать права свои умей
От детских лет до старости своей!
Нам только б друга на ноги поставить!
Когда ты знаешь средство, – испытай;