Русская классика

Но кто глупей из тройки злой?

Но, полны тоскливой муки,

Теките медленней в моем воспоминанье

Как для него уж Дельвиг забывал

Он посещал беседы наши. С ним

Искал не злата, не честей,

На душу мне свою бросали тень.

В последний раз твой образ милый

В жизни мрачной и презренной

Когда помилует нас бог,

О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье

Видны страстей неподсильные битвы,

С Гомером долго ты беседовал один,

Да что он за постник? Сам же к нам навязался в товарищи, неведомо кто, неведомо откуда, – да еще и спесивится; может быть, кобылу нюхал...

– Могу сказать, что получите первейшего сорта, лучше которого в обеих столицах, – говорил купец, потащившись доставать сверху штуку; бросил ее ловко на стол, разворотил с другого конца и поднес к свету. – Каков отлив-с! Самого модного, последнего вкуса!

Ваш дед портной, ваш дядя повар,

Это составляет отчасти придворный, отчасти исторический анекдот, недурно характеризующий нравы и направление очень любопытной, но крайне бедно отмеченной эпохи тридцатых годов совершающегося девятнадцатого столетия.

Почтения, любви и нежной дружбы ради

Бывают минуты, – тоскою убитый,

Иной имел мою Аглаю